Искусство отдавать: что заставляет людей заниматься благотворительностью

Он начал курить еще в колледже. Курил, когда, будучи студентом университета Джонса Хопкинса, работал на парковке, чтобы оплачивать обучение. Сигарета помогала продержаться смену на улице в суровую балтиморскую зиму. Помогала казаться спокойным и уверенным в себе, когда однокурсники исподтишка потешались над внуком бедного эмигранта из России. Он бросил курить в 21 — почти сразу после того, как по законам США получил право покупать сигареты. В 60 лет он стал мэром Нью-Йорка, и одним из первых его официальных распоряжений было повышение акцизов на сигареты. Затем он запретил курение в общественных местах, организовал бесплатную раздачу никотиновых пластырей и разработал программу «общественной изоляции» взрослых курильщиков. В 70 лет пожертвовал $220 млн на борьбу с курением в мировом масштабе. Когда журналисты спрашивают американского бизнесмена и политика Майкла Блумберга, почему этот бывший курильщик так отчаянно возненавидел сигареты, он обычно рассказывает что-нибудь о здоровье общества и чистом воздухе. Ни в собственных публичных заявлениях мэра-миллиардера, ни в промоматериалах его благотворительного фонда не найти упоминаний о том, что в год совершеннолетия Майкла Блумберга его отец — скромный 57-летний риелтор Вильям Генри Блумберг — скончался от рака легких.

Очень личное

Автор нашумевшей книги «Слабости сильных», социальный психолог Рейчел Битман убеждена в том, что все действительно крупные пожертвования на благотворительность совершаются по личным причинам. Это может быть семейная трагедия, чувство вины, желание воплотить в жизнь несбывшиеся мечты родителей и т. д. Зачастую донаторы предпочитают держать подобные мотивы в секрете. С журналистами говорят об общем благе, о гражданской позиции, о том, как приятно бывает видеть радость в глазах незнакомых людей, или о том, что деньги — мертвый груз, если их не направить на хорошее дело. «Нынешний миллиардер — это человек, потративший много драгоценных лет на то, чтобы сколотить/приумножить свое состояние. Его таланты, связи, силы, да и вообще все личные ресурсы были направлены на зарабатывание денег, и если сейчас он говорит, что миллион — небольшая сумма, с которой не жаль расстаться, это не вполне искренне, — объясняет Рейчел Битман. — Знаменитое высказывание Уоррена Баффета о том, что деньги сами по себе ему давно неинтересны, звучит эффектно. Но обратите внимание на то, как жестко он порой ведет дела и как тщательно контролируются финансовые потоки в подотчетных ему благотворительных организациях».

Психолог подчеркивает: расхожее мнение о том, что у богачей есть «лишние деньги», — заблуждение. Напротив, миллиардеры, как правило, очень бережно относятся к собственным финансовым ресурсам и категорически не приемлют напрасных трат. «Никто из них не станет устраивать благотворительную акцию с бюджетом в $10–20 млн ради PR, поскольку резонанс не зависит от суммы и аналогичный результат можно получить за $500 тыс., — говорит эксперт. — Если человек, привыкший считать деньги, готов отдать большую сумму, не получив от этого сопоставимой выгоды, им движут сильные эмоции, а «общее благо» — понятие абстрактное и само по себе яркой эмоциональной окраски носить не может. Вывод: должны быть какие-то личные мотивы, настолько личные, что никто не станет обсуждать их с представителями массмедиа».

Иногда истинные причины пожертвований все-таки становятся достоянием общественности. К примеру, миллиардер Леон Блэк, основавший один из крупнейших центров изучения меланомы, не скрывает, что его деятельность связана с болезнью жены. Пять лет назад миссис Блэк поставили диагноз «рак кожи», после этого ее супруг стал собирать информацию о существующих методах борьбы с этим заболеванием. Подобная информационная открытость в среде благотворителей далеко не норма. «Ясно, что журналисты постоянно задают вопросы о мотивах, движущих благотворителями. Чтобы удовлетворить любопытство прессы, частенько придумывают какую-нибудь трогательную, но безобидную легенду, реальная жизнь реальных людей не годится для публикации в глянце, — считает Рейчел Битман. — Жена Билла Гейтса на пресс-конференциях обычно рассказывает о том, как они с мужем впервые приехали в Африку и поразились бедности местного населения. Верю, что они и вправду впечатлились увиденным, но для того, чтобы потратить на благотворительность большую часть своего состояния, очевидно, нужны основания более веские, чем впечатления, привезенные из отпуска».

Общие усилия

Координатор программ социального партнерства центра социокультурных исследований при университете Джорджа Вашингтона Тим Робинсон утверждает, что филантропия миллиардеров и мультимиллионеров — «верхушка айсберга», в действительности погоду в сфере благотворительности делают вовсе не богачи, а организации, собирающие сравнительно небольшие пожертвования людей среднего достатка. «Когда мэр Нью-Йорка ассигнует на что-то $200 млн, об этом говорит весь мир, а о благотворительной программе, в рамках которой 25% населения города пожертвовали по $200, пишут только в местных газетах. Между тем бюджет второй благотворительной программы вдвое больше (население Нью-Йорка — более 8 млн чел. — ред.)», — подчеркивает Тим Робинсон.

В США и в странах Западной Европы коллективная благотворительность традиционно носит религиозный и/или общинный характер. По словам Тима Робинсона, в современной Америке трудно найти семью среднего достатка, которой была бы чужда филантропия. «По большому счету американцы и европейцы делятся на две категории: те, кто получает некую благотворительную помощь, и те, кто ее оказывает», — объясняет эксперт. Причем участие в коллективной благотворительности далеко не всегда ограничивается денежным пожертвованием. Зачастую американцы и европейцы, желающие помочь ближним, берутся выполнять ради этого какую-то волонтерскую работу. «Напротив моего дома находится бесплатная общественная столовая для нуждающихся, трижды в неделю я прихожу туда на два часа, чтобы помыть посуду и помочь на кухне, то же делают трое моих соседей — топ-менеджер FMCG-компании, ресторатор и очень успешный адвокат, — рассказывает Тим Робинсон. — Моя сестра дважды в год объезжает знакомых, у которых есть дети, собирает одежду, из которой они выросли, и отвозит в сиротский приют. Это обычное дело: там, где мы выросли, так поступают все».

Справедливости ради отметим, что аккумулирование усилий «маленьких людей» уже не является прерогативой религиозных и общинных организаций. В конце 1980-х годов идеей сбора небольших пожертвований заинтересовались светские фонды. Примечательно, что активнее других этим занимаются очень крупные структуры. Работа с маленькими пожертвованиями усложняет систему финансового контроля. Кроме того, для фонда такой подход к сбору средств предполагает масштабное предварительное промо, поскольку информацию о еще не реализованном проекте нужно донести до очень большого количества потенциальных донаторов. Вероятно, поэтому в Украине такая практика обычной пока не стала. В нашей стране фонды за редким исключением работают с узким кругом крупных филантропов.

Лепта верующих

Религиозным и общинным начинаниям предварительная раскрутка обычно не нужна. Главным образом потому, что содержание этих проектов не меняется столетиями. Стандартный «пакет» обычно не зависит от конфессии, страны и исторической эпохи: бесплатная еда и медпомощь для неимущих, содержание сирот, бесплатное обучение детей из небогатых семей и т. д. Чаще всего эта благотворительность носит локальный характер. Призыв «Помоги ближнему!» трактуется буквально: в первую очередь следует помочь тому, кто ближе. Интересно, что даже в тех государствах, где филантропия дает возможность получить определенные налоговые льготы, донаторы религиозных и общинных структур этим, как правило, не пользуются. Кроме того, религиозные организации обычно не принимают пожертвования от людей, деятельность которых не вписывается в этические рамки, установленные данной религией. Тем не менее объемы средств, которые они собирают, превосходят бюджеты локальных благотворительных организаций светского толка.

Религиозные и общинные благотворительные структуры, работающие в нашей стране, мало чем отличаются от европейских и американских аналогов. К примеру, при Киевской центральной синагоге работает бесплатная столовая, служба доставки еды старикам, пункт медицинской помощи, фонд помощи бедным невестам, которые не могут самостоятельно оплатить свадьбу, инициативная группа, доставляющая горячую еду роженицам. Община содержит детский дом семейного типа, две общеобразовательные школы, школу искусств для талантливых детей, религиозные учебные заведения для юношей и девушек, финансирует организацию вечерних уроков. «Мы занимаемся решением насущных проблем, в списке общины около 5 тыс. человек разного уровня достатка: более обеспеченные помогают нуждающимся, одни направляют деньги адресно, на определенный проект, другие делают пожертвование в общий фонд», — комментирует помощник Главного раввина Украины Давид Мильман. Помощь может выражаться не только в денежных взносах — синагога поощряет волонтерскую работу. Например, в общине есть юристы, которые в свободное время бесплатно консультируют прихожан. «Несколько лет назад дети одного столичного бизнесмена изъявили желание бесплатно поработать на нашей кухне, — рассказывает Давид Мильман. — Они привели своих друзей, так образовалась отличная волонтерская команда».

Занимаются благотворительностью и христиане. К примеру, в Украинской православной церкви существует специальный отдел по благотворительности и социальному служению. По словам его председателя, архидиакона Сергия Косовского, под опекой отдела находятся благотворительные столовые, церковные дома для престарелых, церковные детские приюты и дома семейного типа, центры реабилитации наркозависимых, ВИЧ/СПИД-программы и др.

Иллюстрация: Питер Брейгель Младший по прозвищу Адский живописец. Полотно «Семь актов благотворения»