Почему невозможно «договориться о терминах», или Определения в неестественных науках

Когда автор этих строк впервые столкнулся с социальными науками он был весьма удивлен. Для технаря социальные науки выглядят не совсем научно, хотя бы потому, что в них довольно часто отсутствуют четкие определения. Ну вот пишет такой-то о государстве и понимает под ним одно. А потом другой пишет и понимает другое. И самое страшное, что никто не бегает за ними и не требует согласовать определения, а все молча соглашаются (даже если спорят) и продолжают дальше заниматься своими делами. А когда бывает нужно уточнить говорят «государство, как понимал его такой-то....»

Поначалу это жутко раздражает. Кажется, что просто необходимо «договориться о терминах». Думаю, каждый, кто хоть раз участвовал в дискуссиях в интернете или вне его, знаком с этой проблемой. Однако, со временем понимаешь, что это невозможно и не нужно. Понимаешь, что это одно из мест, где разница между естественными и неестественными науками заметна лучше всего.

На самом деле, конечно, и в естественных науках часто встречается «плюрализм» определений. Просто это не так бросается в глаза, ввиду узости и простоты естественных наук. Однако, основная проблема, на мой взгляд, состоит в том, что в естественных науках субъектно-объектные отношения, скажем так, возможны в гораздо в большей степени, чем в неестественных. Последним нужно изобретать модели (я знаю, что для естественных это тоже модели, просто здесь этого уточнения не нужно) имитирующие эти отношения и быть здесь крайне аккуратными.

Вот естественный исследователь исследует жизнь камней. Они являются для него объектом не столько потому, что их жизнь никак от него не зависит, сколько потому, что именно ему важны закономерности их существования. Он один здесь имеет цели и жизнь камней как-то связана с этими целями и эта связь, собственно и диктует, что именно и как он исследует в камнях. У самих камней целей нет, по крайней мере, нам о них ничего не известно.

В неестественных науках все не так. И дело тут не в том, что у исследователя есть какие-то предпочтения или свой маленький интерес в деле, а в том, что нет никаких твердых оснований, от которых он мог бы оттолкнуться, точнее, они здесь совсем другие.

Мало того, неестественные науки изучают не просто людей, а взаимодействия между ними. Как раз там, где человек может быть представлен как объект, то ли в виде биологической машины (медицина и т. п.), то ли как часть однородных «данных» (этнография и т. п.) с естественнонаучным подходом все в порядке и он отлично работает. Но вот в экономике или праве это невозможно. Ваш интерес зависит от моего интереса, а мой от вашего и оба постоянно меняются. Чем будем мерить?

В экономике, например, все начинается с ценности, которая субъективна. Показательно, что мейнстримная экономическая наука, которая, по преимуществу, макроэкономика, делает вид, что ценности не существует. Она рисует графики и делает красивые математические расчеты, но все это не более, чем шарлатанство, поскольку стоит на зыбком фундаменте субъективной ценности (правильнее сказать, - для этого квазиестественнонаучного подхода субъективная ценность будет зыбким фундаментом). Отрицать субъективность ценности мейнстрим боится, он не может доказать, что ценность объективна, он просто пытается не обращать на нее никакого внимания, делая вид, что ее нет или что она является синонимом цены.

Что делать пытливому уму взращенному в естественных науках и погрузившемуся в предмет неестественных? Как минимум, понимать, что явления, о которых идет речь в неестественных науках, трудно определить один раз. Чтобы предметно дискутировать, нужно знать несколько определений и знать контекст.

Приведу пример. Вот определение права Лона Фуллера. «Право — это язык взаимодействия людей». А вот другое определение права. Его же: «Право — это предприятие (enterprise) по созданию правил взаимодействия». Мы можем дать также функциональное определение права, определив его как «систему норм, позволяющих людям мирно взаимодействовать друг с другом». И, наконец, наиболее привычным для всех является техническое определение права, как «системы норм, управляющих поведением людей».

Все эти определения, скажем так, отражают разные особенности права, как явления. Определение всегда определяет одно явление через другие, которые считаются известными говорящему. Чем более сложным является тот или иной феномен, чем больше явлений он затрагивает, тем больше определений может возникнуть. В первом определении делается акцент на то, что право — это спонтанный порядок (как и язык). Если язык является средством коммуникации, то право — это средство взаимодействия. Второе определение делает акцент на том, что право — это предприятие, то есть, эта некая специализированная деятельность по созданию правил (деятельность юристов и судей, например). Однако, в этом определении игнорируется тот факт, что право является продуктом эволюции и не столько осознанного создания норм, но, прежде всего, неосознанного следования практикам, приносящих нужный результат. Оно возникает как тропинки в лесу, когда следование индивидуальным целям создает «общие» механизмы, которые могут быть использованы для их достижения. На эту сторону права в некотором смысле указывает первое определение, так как язык формируется таким же образом. «Система норм, позволяющая людям мирно взаимодействовать друг с другом» говорит нам о том, какую роль играет право в социуме и каковы его «цели». Но здесь тоже ничего не говорится о его возникновении. Техническое определение просто указывает на то, что право - это нормы, то есть некие явные и неявные предписания, определяющие правила поведения.

Таким образом, чем больше определений вы знаете, тем лучше понимаете предмет. Это, правда, не означает, что нет неверных определений и что все без исключения определения соответствуют предмету обсуждения (разным его сторонам и проявлениям). Наоборот, знание разных определений, а также взаимосвязей и отличий между ними поможет увидеть неверные или слишком узкие определения. Вот, например, отец юридического позитивизма (как оформившегося направления в науке, а не как социального явления) Джон Остин определяет право таким образом: «право это норма с помощью которого разумное существо управляет другим разумным существом, над которым оно имеет власть». Понятно, что такое определение противоречит всему приведенному выше набору определений. Оно может отражать разве что только специальную ситуацию приказа, когда собственник защищает свою собственность, да и то, вопрос имеет ли он в этом случае какую-то «власть» над нарушителем остается открытым.

В общем, единственный способ избавиться от потребности иметь одно-единственное определение для каждого явления это больше читать. Правда, именно с этим очень и очень туго у наших технарей. Они почему-то уверены, что уже все знают и что гуманитарные науки «проще» естественных. Дело обстоит как раз наоборот, но убедиться в этом они смогут только если сами начнут изучать предмет.