Спартанцы с бензоколонки, или Нычки под ударом

Борис Джонсон, министр иностранных дел Великобритании, рассказал читателям The Sunday Times о своем видении России. По его словам, она напоминает древнюю Спарту. «Афины с их демократией, открытостью, культурой и цивилизацией были аналогами США и Запада. Россия для меня была закрытой, злобной, милитаристской и антидемократической, как Спарта»,- делится Джонсон своими воспоминаниями о когда-то прочитанных книгах по древней истории. Иллюзия, будто что-то изменится после падения Берлинской стены, быстро прошла.

Джонсону на этой неделе встречаться с коллегой Сергеем Лавровым, и накануне встречи такие признания звучат по-особенному, заранее обозначая границы ожидаемых дипломатических успехов: по ту сторону стола для переговоров будут чужие.

Аналогия со Спартой, однако, сильно хромает, как всякие исторические аналогии, а в этом конкретном случае хромает неимоверно.

Достаточно сказать, что спартанское общество строилось на жестком принципе равенства. Нет, конечно, рабы-илоты из этой формулы исключались, но граждане были лишены права иметь серебро или золото. Быть богатым в обществе воинов, с детства приученных к боли и лишениям, считалось постыдным. Очень похоже на нынешнюю Россию, страну рекордных показателей неравенства по доходам и имуществу?

Спартанское равенство распространялось и на общественное устройство, в среде граждан-воинов исключено было образование привилегированных кругов, а цари командовали войском, но на другие области жизни не имели практически никакого влияния.

И все-таки параллелей хватает. Вся система отношений была направлена на то, чтобы удержать в подчинении илотов, число которых многократно превышало число граждан. Отсюда тотальная милитаризация образа жизни: в любой момент всем, включая детей и женщин, нужно было быть готовым подавить бунт рабов. На молодых и сильных илотов время от времени устраивалась охота – и как средство устрашения рабов, и возможность устранения самых крепких и опасных, и способ сплочения своих ненавистью.  В России все заточено под сохранение «царства трубы» или «бензоколонки», все, кто покушается на его устои, опасные преступники.

В Спарте существовала сумасшедшая подозрительность к иноземцам, которые могут отказаться разведчиками врага или принести рассказы о том, как где-то жизнь может быть устроена иначе. Поэтому том была запрещена внешняя торговля, а иноземцам было запрещено поселяться и жить среди спартанцев. В чистом виде скрепы и антизападничество.

Спарта была чистым пережитком еще до государственных, военно-племенных отношений, и ее феномен заключается в том, что удалось не просто надолго задержаться в мире, выстроенном уже на новых, куда более эффективных основаниях, но и неоднократно задать этому миру жару. Так и Россия, при всей ее уже невооруженным глазом видимой неконкурентоспособности, пытается самоутверждаться, портя жизнь окружающим.

Но уже давно известно, в какой утке находится то яйцо, в котором игла, сломав которую можно уничтожить путинский режим. «Бензоколонка» зарабатывает, продавая нефть и газ Западу, и на Западе тратит заработанное. После падения Берлинской стены действительно возникла другая ситуация, которая позволяет «Афинам» поставить на место «Спарту», ударив по самому больному месту: по жадности правящей группы и ее склонности к невероятному гедонизму.  Западу не нужно нападать на Россию, достаточно начать пристально присматриваться к закопанным в собственных пределах российским «нычкам». Путинское безудержное антизападничество ударило по основам существования его же, Путина, режима. Ближайшие шесть лет мы будем наблюдать за последствиями.

А за Афины выпьем, почему нет, все-таки колыбель демократии.

Налил и немедленно выпил – Леонид Швец