Четкий Вова, или Политика закончилась

Разговор с другом актером, выданный «плюсами», на программность тоже не тянет, хотя в нем прозвучали важные вещи. В том числе, что президент ценит мнение жены и отца, а рейтинги его больше не интересуют. Вот вам и механизм воздействия на новую власть: нужно, чтобы ваш голос услышали в семье Зеленского и впечатлились. Вове не все равно, ему важно, чтобы отец заканчивал разговоры с ним словами: «Я тебя люблю». Заявление же о равнодушии к рейтингам – это эвфемистическое признание банального, что далеко не все мнения для него ценны.

Мы еще не сталкивались с ситуацией, когда к власти приходит лидер, получающий подавляющее большинство и заявляющий о намерении уйти после окончания первого срока. Если не нужен второй срок, зачем заботиться о рейтинге и выплясывать перед прессой? Руки развязаны, говорится только, что хочется говорить, форматы тоже выбираются на свой вкус. И, кстати, большой вопрос, хуже ли это для рейтинга.

У отечественной прессы, среди массы прочих грехов, есть неудержимая склонность рассказывать начальству, как ему следует себя вести. Вспомните пресловутые большие пресс-конференции, где всегда находятся журналисты, которые, перед тем как задать вопрос с заранее известным ответом, обязательно прочитают президенту небольшую лекцию о внешней и внутренней политике, а их коллеги попытаются выяснить у главы государства виды на урожай на Херсонщине. Участие в таком мероприятии, как правило, оставляет всех неудовлетворенными – главу государства, СМИ и публику. Понятно, почему журналисты требуют их проведения, но несложно понять, почему президенты подобных встреч избегают. С видеорегистратором поговорить веселее и информативнее, а уж с другом и подавно.

Необходимость разобраться в происходящем, в последнее время заметно вылетевшим из привычной колеи, заставляет внимательно прислушиваться к Зеленскому. Только не мешает уяснить границы того, что мы можем от него услышать.

Социолог Андрей Игнатьев как-то заметил, что существует несколько позиций для человека, пытающегося истолковать открывающийся перед ним мир. Это мудрец, который с балкона дворца рассказывает повелителю, как все устроено. Это мыслитель-революционер, втолковывающий массам, почему все нужно менять и, для начала, штурмовать дворец. А есть простак, которому нужно понять, что творится за порогом его дома, из которого он намерен выйти.

Владимир Зеленский, будучи простаком, вдруг оказавшимся в роли повелителя, не склонен к сложным объяснениям. Он носитель воли к изменениям, насущность которых ему кажется самоочевидной. Как и в каком порядке менять, президент не знает и ждет соответствующих предложений и последующих шагов от тех, кто знает. Поэтому Зеленский не про содержание, форма же для него вторична. Все, что он пытается донести, это то, что воля его непоколебима, а энергия бесконечна. Что тут особенно обсуждать? Только повторяться.

Вице-ректор Украинского католического университета Мирослав Маринович в интервью «Новому времени» обращает внимание на то, что у Зеленского нет четкого видения новой страны, а потому неясно, как он может стать великим реформатором. Владимир Зеленский, похоже, и не будет никогда четким в понимании профессора Мариновича, он стремится быть четким в том смысле, который подразумевают в молодежном сленге: эталонно правильным в базовых интенциях. Нынешний президент видит себя гарантом не столько Конституции, ее и прошлые как бы гарантировали, и что? Зеленский гарант своей четкости, которая, в свою очередь, залог того, что все будет как надо.

Почему будет, как надо? Потому что он так считает. Большинство же ему поверило и уполномочило, ну и вот. «Спокойно, не подведу», - все, что говорит и будет говорить впредь четкий Зеленский, в любом подходящем формате. А кто не него не рассчитывал, может продолжать беспокоиться дальше.

Лучше бы, конечно, не подвел. За это и выпьем. Хотя очень трудно привыкнуть к тому, что вся политика в Украине нынче свелась к тому, что творится внутри у Вовы Зеленского, вчерашнего комедианта, как любят пренебрежительно подчеркивать его оппоненты, выброшенные на обочину.

Налил и немедленно выпил – Леонид Швец