Алена Лукьянчук: «Дети рисуют ангелов и верят, что война закончится!»

К: Алена, вы живете и работаете в прифронтовом  Мариуполе, много общаетесь и с жителями районов, переживших обстрелы  и с переселенцами. Что сейчас происходит с людьми, с их психикой?

Алена Лукьянчук: Тысячи людей потеряли абсолютно все: дом, работу, у многих оказались разорваны родственные связи. Они потеряли то, что в психологии называется базовой безопасностью. Это тот фундамент, который нужен каждому из нас. Тысячи наших людей оказались в подвешенном положении. У них много тревоги и страхов, их жизни постоянно подвергаются угрозе. Они не знают, как долго эта ситуация продлится. Все это крайне негативно влияет на их психику.

К: Психологическая служба Гуманитарного штаба работает уже более года. Как менялся, и менялся ли вообще, вектор оказания специализированной  помощи?

Алена Лукьянчук: Запрос на психологическую помощь от людей как был, так и остался. В связи с активизацией боевых действий в населенных пунктах, расположенных рядом с  Мариуполем, сейчас отмечаем большой запрос на занятия в детских группах в Центре психологической помощи. Кроме того, огромное количество людей впервые обращаются за помощью к психологам с различными расстройствами. Это те люди, которые были свидетелями обстрелов в Сартане, теракта в микрорайоне Восточный. Спустя уже полгода после травмирующего события у них вдруг произошло обострение психологического состояния.  Люди стали замечать, что плохо спят, у них наблюдается учащенное сердцебиение, приступы страха при любом громком звуке. Проблематика тревожных расстройств и панических приступов говорит о том, что люди уже не выдерживают постоянного напряжения. У многих наблюдаются не просто признаки дезадаптации, как это было год назад, а привычка «жить в войне», в результате чего снижаются эмоциональные, когнитивные  реакции. Врачи в таких случаях не в силах помочь, поэтому люди обращаются за помощью к психологам Гуманитарного штаба.

К: Расскажите о первой психологической помощи мирным жителям при внезапном обстреле?

Алена Лукьянчук: Сразу после обстрела человеку необходимы абсолютно базовые вещи – присутствие близких, горячий чай, теплое одеяло, спокойный диалог. На второй день после события с людьми можно уже говорить о том, что произошло. Нужно дать возможность пострадавшему выговориться, чтобы он рассказал, что происходило, и что он при этом чувствовал. Многие пугаются своих эмоций, поэтому психологи  объясняют, что это нормальная реакция на ненормальные обстоятельства, просто человеческая психика не способна справиться с травмирующей ситуацией. Только когда человек успокаивается, можно дальше работать с последствиями травмы.

К: Проводится ли какая-то работа, чтобы обучить людей хотя бы азам поведения в кризисной ситуации?

Алена Лукьянчук: Недавно в Мариуполе была координационная встреча международных организаций по вопросам безопасности, на которой обсуждался вопрос, что можно сделать для  максимального информирования людей в целях безопасности. У Датского совета беженцев есть проект по безопасности, который они планируют развивать. В то же время, есть острая необходимость разработать алгоритм обучения для детей до 9 лет, а также для воспитателей детских садов и учителей младших классов. Малыши полностью ориентируются на поведение взрослых, и здесь именно от воспитателей зависит, как себя будут вести дети в критической ситуации.

В Израиле, например, бомбоубежища оборудованы игрушками, туда спускаются дети и пережидают обстрелы, продолжают делать уроки, занимаются полезными делами. Все это происходит  организовано, спокойно и привычно. А у нас при любом выстреле учительница паникует, а дети бросаются под парты и заливаются слезами. Поэтому должна быть выработана единая система поведения в критической ситуации.

Также на встрече вспоминали о том, что год назад при первом обстреле Сартаны пострадало намного меньше людей, чем 17 августа 2015 года, потому что люди были более информированы и собраны, вели себя организовано и рационально. Никто не выбегал из домов на открытую поверхность, как сейчас, и поэтому многие избежали ранений.

К: Один из методов работы психологов Штаба – арт-терапия. В рисунках детей за год что-то изменилось? Как сегодня выглядит война их глазами?

Алена Лукьянчук: В рисунках детей появилось больше мифологических персонажей, религиозной мифологии относительно происходящего. Это говорит о том, что ресурсов семьи недостаточно, дети привлекают Бога, ангелов, чтобы  найти дополнительную опору в жизни, объяснить себе происходящее и поверить во что-то хорошее.

К: Вы сами родом из Луганска. Можете ли сказать о себе, что так же, как и все переживаете травму войны?

Алена Лукьянчук: Да, я потеряла сразу два города, которые любила. Я родилась в Луганске, а последние пять лет до войны жила в Донецке, который считала своим вторым домом. С одной стороны мне проще, чем обычным людям,  пережить такую утрату, потому что я понимаю все процессы и могу их самостоятельно отслеживать. С другой стороны мне сложнее, потому что приходится постоянно работать и в зоне АТО и на линии соприкосновения, сталкиваться с огромным количеством человеческих трагедий. Моя специализация – кризисы и травмы, поэтому я устойчива, но к такому невероятному количеству человеческого горя привыкнуть невозможно. Со временем к этому начинаешь относиться более хладнокровно, чем раньше, и это меня пугает, это не совсем нормальная человеческая реакция. Происходит своеобразная защита, как у хирургов, но я понимаю, что и после войны моя чувствительность соответственно будет снижена.

К: Люди постепенно узнают о деятельности психологов. Они стали чаще обращаться за помощью или все так же чего-то боятся?

Алена Лукьянчук: Сегодня к психологам больше доверия. У людей появилось понимание того, что сам ты не справляешься, а врачи помочь не могут.  Ситуация с количеством пострадавших от психологических расстройств со временем только усугубляется. Сегодня специалисты Штаба оказывают первую психологическую помощь, а шлейф этой войны будет тянуться еще очень долго. Мы повсеместно будем сталкиваться с паническими атаками, тревожными расстройствами, психосоматикой, суицидологией, различными зависимостями. И неважно, находился этот человек в зоне АТО или на мирной территории. И к этому нужно быть готовым.

К: Что же делать обычным людям, чтобы пережить это затянувшееся состояние войны?

Алена Лукьянчук: Нужно стараться продолжать жить полноценно. Даже находясь в бомбоубежищах, нужно находить повод для радости и заниматься полезным  делом. Обычный физический труд  и правильное дыхание помогают справиться с навязчивыми мыслями о том, как все плохо, вызывающими тревогу. Если же вы оказались в безопасном месте, нужно жить обычной жизнью: гулять, заботиться о себе, делать милые банальные вещи, покупать себе какие-то мелочи. Потому что все мы хотим одного и того же: любви, дружбы, здоровья, безопасности, счастья, умиротворения.

К: Какие задачи стоят перед психологами Штаба Ахметова в ближайшем будущем?

Алена Лукьянчук: Продолжать помогать. Психологи Гуманитарного штаба Рината Ахметова сейчас помогают людям выжить, а потом хотели бы помочь людям жить. Известная пирамида потребностей по Маслоу говорит о том, что сначала человека нужно накормить. Когда он сыт, то он сможет задуматься и о других потребностях.

Сегодня война меняет ценности у всех людей, которые прямо или косвенно прикоснулись к ней. Мы начинаем острее ценить жизнь в простых мелочах, на которые раньше не обращали внимание. Это важное приобретение и хотелось бы, чтобы оно осталось с нами надолго, а не только во время войны.

Беседовала Ольга Вилик