Пропадом пропал, или Путин – пшик

Казалось бы, кому Путин нужнее, его жарким поклонникам или  откровенным недоброжелателям? Где толпы обеспокоенных россиян на Красной площади, воспаленными взорами провожающих каждую машину, выезжающую из ворот Кремля?  Почему не рвут на голове волосы и не предлагают сдать кровь и внутренние органы – вдруг вождю нужно – осчастливленные крымчане и недоделанные, но так надеющиеся на доделку «новороссы»?

И вот выясняется, что недоброжелателям судьба кремлевского божка важнее и интереснее.   А все потому что путинофобы с надеждой и опаской ждут изменений, связывают с ними свои личные перспективы. Им будущее интересно. А путинофилам, в общем, плевать, как будут звать следующего путина. С глаз долой – из сердца вон. О смене портрета им сообщат по телевизору. Все это демонстративное обожание не имеет ничего общего с привязанностью к живому человеку, лишь бы было, как всегда.

Другая сторона равнодушия – верноподданническое «начальству виднее, не нашего ума дело». Что характерно, начальство абсолютно того же мнения. Дорогих россиян неоднократно совали носом в их ничтожество, в отсутствие всякого интереса к их мнению, и эта униженность как раз и компенсировалась фантазиями о специфической духовности и величии.  «Чего терпим-то? Да потому что великие».

Владимир Путин, на самом деле, пропал не сейчас, а в 1999 году, когда ему, человеку мелкому, скучному и неинтересному, предложили возглавить огромную, сложную и не очень понятную страну. Парню долго везло: это несоответствие управляемого и управляющего компенсировалось резким ростом ресурсных ништяков, раздача которых ложно воспринималась как знак государственных талантов руководителя.  Уйди Путин после первых двух сроков – и хорошо бы отделался, но он и сам стал жертвой фантазий о собственной исключительности. Продолжив игры в национального лидера, он пропал окончательно. Процесс возвышения в собственных глазах, по известной традиции, сопровождался упрощением в среде влияющих на принятие решений. Какой-нибудь Крым с катастрофическими последствиями вылез бы с неизбежностью. Он и вылез, и тут Путин пропал окончательно.

Пропажа напрямую связана с разволшебствлением начальника: он наделал кучу глупостей и преступлений, которые стало тяжело списывать на гениальность, простым умам недоступную. К кризисам экономическому и международному прибавился внутриполитический. Система, которую Путин строил полтора десятка лет, не справляется с вызовами и взбрыкивает.  Все цепляются, как за соломинку, за свидетельства массовой поддержки как индикатор правильности выбранной политики, но он если на что и указывает, так на усталое «да делайте, что хотите». Экзальтированные сторонники имеются, но больно уж они эстетически непривлекательны и этически сомнительны. Чем больше Путин проявляется, раскрывается – а критическая ситуация раскрывает наилучшим образом – тем очевиднее, что он – пустой пшик, да с неприятным воздушком. Словно воплощая эту метафору, он и вправду пропал, был и – пшик – исчез.

Путин, конечно, еще объявится. Но уже навсегда останется потерянным.

А нам бы привыкнуть жить без него. Такое внешнее безусловное зло очень удобно, автоматически размещая нас на стороне добра. Но следует быть к себе построже, не все, что не Путин – здорово. Ох, не все.

За здоровье, друзья. За настоящее.

Налил и немедленно выпил – Леонид Швец