Встреча Зеленского и Путина: победы, поражения, риски и угрозы, или Первое танго в Париже

Победа и поражение на весах здравого смысла

Нужно признать, что ожидания как тотальной «зради», так и быстрой «перемоги», которая позволила бы закончить войну только потому, что президенты России и Украины «поговорят как мужики» за закрытыми дверями, оказались одинаково завышенными. А сама тема переговоров уже предусматривает противоречие: с одной стороны, парадигма Минских соглашений существует вот уже пять лет, и стороны говорят о приверженности ей и только ей, а с другой – именно эти соглашения, сами по себе, и есть главный камень преткновения интересов двух государств.

Безусловно, факт персонального знакомства Зеленского и Путина был необходим. Без этого невозможно было не то что разморозить Минский процесс, но и вообще возобновить переговоры. На это делали ставку как в Москве, так и в Киеве. Результаты теперь «переваривают» как сами президенты, так и их аналитические и разведывательные службы. Впереди у сторон – четыре месяца, в течение которых Украина должна сделать много больше, чем Россия, дабы следующая встреча вообще состоялась.

Притом большинство шагов, на которые наша страна должна пойти, прописаны в Минских соглашениях, и не являются какими-то дополнительными требованиями Путина. Дополнительные требования он выдвигал, но формальное согласие Зеленского на их исполнение в итоговых документах саммита не отражено. Более того – мир вместо этого услышал четкую позицию украинского президента, очертившего «красные линии» в отстаивании государственного суверенитета.

Зеленский на саммите в Париже держался вполне уверенно, и даже местами жестко

Что же по итогам встречи можно считать выигрышем, а что однозначными проигрышем, и возможно ли вообще в столь сложном процессе, корень которого один – имперские амбиции России – говорить о победе и поражении?

Шаги, зафиксированные в итоговом документе, делятся на «малые» и «больше». В первым относятся очередной обмен заложниками, расширение возможностей для наблюдения со стороны миссии ОБСЕ и дополнительное разведение войск на трех участках. По сути, эти действия – взаимные жесты доброй воли, свидетельствующие о том, что стороны готовы продолжать диалог.

К «большим» шагам относятся очередное (21-е по счету) соглашение о «полном, абсолютном и незыблемом» прекращении огня, и самая спорная часть документа – необходимость инкорпорации в украинское законодательство формулы Штайнмайера, особого статуса ОРДЛО на постоянной основе, и подготовка к проведению местных выборов на этих территориях без гарантий получения контроля над границей с РФ. По последнему пункту расхождения между позициями российского и украинского президентов были озвучены публично.

«Показательной видится оговорка российского президента (а может, совсем не оговорка), назвавшего закон об особом порядке ОРДЛО «договором». Москва хочет, чтобы у Киева были установлены договорные отношения с ее донбасскими марионетками, и никак иначе», - указывает политолог Дмитрий Левусь.

Кроме того, к числу «зрад» критики Зеленского причисляют также следующие факты.

Во-первых, он напрямую не сказал, что в ОРДЛО находятся российские войска. Украинский президент говорил – в унисон с риторикой Путина – о сепаратистах, «на которых влияет Россия», но не о присутствии российских вооруженных сил в ОРДЛО.

Во-вторых, Зеленский принципиально не стал называть Путина и Россию агрессорами, причем подчеркнул это обстоятельство особо, аргументируя тем, что иначе бы беседа с российским лидером вообще бы не состоялась.

«Зеленской умно работает как дипломат. Он сознательно не оскорблял визави словом «агрессор», - отмечает политолог Алексей Якубин, - Он чувствует нюансы поведения партнера, и играет на них. Иначе это была бы первая и последняя их встреча. Но обе стороны заинтересованы в продолжении контактов».

В-третьих, присутствовавший на переговорах министр внутренних дел Украины Арсен Аваков раскрыл еще один «стремный» аспект переговоров. Он допустил, что Украина может согласиться на компромисс по контролю над границей, и получить его «не за месяц до местных выборов, а, например, за 2 дня».

Мирный процесс благодаря подписи Зеленского оказался отброшен в трагическую ситуацию зимы 2015 года

В-четвертых, и, пожалуй, самое важное: Зеленский, по сути, подписал Минские соглашения по состоянию не на 2016 года, а на 12 февраля 2015-го, т.е. на период Дебальцевского котла, когда Украина проигрывала прямое военное противостояние. Это однозначный откат назад, и безусловная победа Путина. Ни о каких миротворцах в Донбассе теперь речи не идет. Украина в переговорах теперь оказалась даже не «точке ноль», а в «точке минус».

«Минский капкан» для Украины

Тут уместно вспомнить, что и Зеленский, и его соратники с начала предвыборной кампании, и вплоть до последнего времени, критиковали Минские соглашения как «тяжелое наследие Порошенко». Но в итоге именно подпись Зеленского сделала их более легитимными. Теперь эти «протоколы о намерениях» становятся обязательными для исполнения, причем с оговоренными сроками. И без их выполнения Путин просто не согласится на новую встречу.

«Все действия власти, по факту, направлены на имплементацию «Минска-2», что однозначно не в интересах Украины, - указывает директор Центра внешнеполитических исследований ОПАД. им. Никанорова Сергей Пархоменко, - По факту, Зеленский продолжает то, что начал Порошенко - внедрять «Минск-2». Но на самом деле, это совершенно не обязательно, потому что коммюнике - это не юридический документ, а, снова-таки, всего лишь намерение».

Выходит, Зеленский противоречил сам себе, когда говорил о возможности изменения или замены Минских соглашений? Да, но только отчасти. Уже сам факт того, что он потребовал контроля над границей до проведения выборов в ОРДЛО, говорит о том, что он допускает такие изменения, и более того, настаивает на них. Хотя пока что это единственная модификация соглашений, которую мы от него услышали. Новой редакции договоренностей разработано не было, и Зеленский ехал в Париж работать со старым, «порошенковским», материалом. Налицо явная непоследовательность с его стороны.

«Зеленский подтвердил приверженность Минским соглашениям как фрейму, как рамке, показав, что он не собирается от них отказываться. Да, он говорил об их модификации, выдвигал более приемлемые для Украины условия, но это и есть дипломатический торг и предмет переговоров, - указывает Алексей Якубин, - И Путин доволен тем, что «Минск» остается приоритетом для украинской стороны. Сами по себе эти соглашения – способ интеграции проблемных территорий в Украину, причем на данный момент единственный согласованный сторонами – причем и предыдущей властью, и нынешней. Так что работать придется в этом коридоре возможностей, параллельно пытаясь находить какие-то компромиссы».

Значит ли это, что Зеленского устраивают существующие соглашения? Ответ, думается, банален: он и его окружение понимали, что любая попытка пересмотреть Минские соглашения или выйти из них будет означать, что диалог с Путиным вообще не начнется. А нашему гаранту был очень важен сам факт этой встречи и установления личного контакта с российским президентом.

«Если бы Зеленский вышел из Минских соглашений, это, как минимум, привело бы к снятию части санкций с России. Я думаю, ему это пояснили. Да он и не склонен к резким действиям в таких сложных вопросах. Он действует постепенно и правильно», - считает Якубин.

И тут мы подходим к ключевому вопросу о том, реально ли вообще изменить Минские договоренности в нужную для Украины сторону, или вообще заменить их другим документом, составленным в нашу пользу? Ответ напрашивается грустный – теперь уже точно вряд ли. Зеленский «оживил» и легитимизировал «Минск». Подвижек пока можно ожидать разве что в одном, но важном вопросе – в восстановлении контроля над границей до проведения выборов.

Ангела Меркель, между прочим, в этом Зеленского поддержала, намекнув, что Минские соглашения не являются «окаменелыми». Путину это явно не понравилось, но он пока смолчал. Конечно, мы не должны забывать сказанного Аваковым – о возможном «формальном» возвращении контроля над границей за два для до выборов. Но не являются ли слова министра МВД, которого на момент проведения выборов уже может не быть в своем кресле, всего лишь раскрытием коварных планов Путина, и давлением таким образом на Макрона и Меркель? Дескать, смотрите, мы понимаем, как нас могут обмануть, потому помогите нам, дабы такого не произошло.

«Важно понимать, что Украина и РФ трактуют «Минск-2» по-своему, потому что этот протокол не дает понимания и конкретики, что и в какой последовательности должно внедряться, - указывает Сергей Пархоменко, - Размытые смыслы, отсутствие четких формулировок и, откровенно говоря, необязательность выполнения Минских соглашений, а главное - отсутствие правовой ответственности для сторон за невыполнение «Минска-2» позволяют Зеленскому и Путину трактовать результаты встречи как собственную победу».

Мог ли Зеленский уступить Путину еще меньше, ограничившись одной лишь «тактикой» - обменом заключенными, разведением войск, «полным перемирием», расширением функций ОБСЕ и общими словами о приверженности Минскому процессу? Мог. Но тогда следующей встречи с российским коллегой точно не было бы. А она ему нужна – ведь успешный актер Зеленский добровольно взвалил на себя президентскую ношу, заявляя, что достижение мира является одним из главных его приоритетов на этом посту. Потому-то он вынужден идти на компромиссы с Путиным. Вопрос в том, какие границы этих компромиссов в понимании самого Зеленского.

Мир большой политики оказался далеко не простым для шестого президента Украины

Ответ уже есть: на Парижской встрече наш гарант (естественно, не без помощи советников) заявил о невозможности федерализации Украины, корректировки ее внешнеполитического вектора, прямых переговоров с руководством ОРДЛО, уступок территорий, а также о том, что Крым – это Украина. Этим он, как ни странно и смело это прозвучит, загоняет (или, как минимум, пытается) загнать в определенные рамки и Путина.

Но не окажется ли так, что Зеленский, в итоге, может перехитрить самого себя – либо по неопытности, либо, наоборот, от излишней самоуверенности? И как бы все случившееся в Париже не было тонкой и многоходовой игрой самого Путина...

«Гладко было на бумаге»

Теперь нам нужно понять, мог ли итоговый документ саммита быть иным.

Для этого нужно вспомнить информацию, циркулировавшую в СМИ на протяжение, минимум, месяца до встречи. Суть ее сводилась к тому, что одним из многочисленных условий Путина было принятие некого заранее согласованного всеми сторонами документа, который в Париже должен быть только формально завизирован.

Выходит, что итоговое коммюнике и было тем документом, на котором настаивал Путин? Неужели это все, что он хотел увидеть «на выходе» из этой встречи?

Тут мы вступаем в область… физиогномики, где снова видим разделение на три позиции – «зради», «перемоги» и нейтралистскую. В зависимости от этого выражение лица, жесты и слова российского президента в ходе встречи трактуют либо как разочарование и недовольство, либо как удовлетворение и ощущение победы. Отслеживание мимики Путина, конечно же, дело интересное и нужное, но позволим себе занять в интерпретации его поведения срединную позицию: он не был однозначно доволен, т.к. не достиг быстрой победы, но он рассчитывает и надеется достичь ее в будущем, используя самые различные методы.

Вообще, мнения экспертов о том, как прошла встреча Зеленского и Путина в личностном плане, разнятся, причем кардинально.

Так, Алексей Якубин уверен, что все прошло нормально, и стороны вполне довольны общением. «Зеленский и Путин беседовали еще до встречи в Париже, как минимум, три раза по телефону, так что контакт между ними был, и после этого были достигнуты позитивные для Украины результаты – например, возврат пленных, а затем и кораблей. Так что встречу в плане личностного знакомства я оцениваю как удачную. Между ними установился достаточный уровень доверия», - считает аналитик.

У директора Украинского института анализа и менеджмента Руслана Бортника иное мнение. «Для обоих президентов встреча была тяжелой. Симпатий между ними явно не возникло. Мимика и жесты, особенно у Путина, это показывали. Все это считывается и спецслужбами, и журналистами, и окружением, и теми же Меркель с Макроном. И Зеленским, у которого актерская практика развила понимание собеседника, тоже считывается. Но все же мне кажется, что наш президент ожидал более легкого общения с коллегой – примерно так, как он некогда говорил: мол, сядем, по-мужски поговорим, я его спрошу, что он хочет, и «сойдемся посередине».

Путин все-таки довольным не выглядел. Это особенно чувствовалось на контрасте с поведением его молодого визави

Российский президент действительно получил не тот или не совсем тот результат, который хотел. Но речь идет о том, что он не получил желаемое по «программе-максимум», а вот ожидания Путина по «программе-минимум» Зеленский, судя по всему, выполнил. Потому не исключено, что рамочный текст итогового документа именно в такой форме, каким мы его увидели, и был согласован еще до встречи, а вот в ходе ее планировалось его видоизменять. Если бы это удалось сделать.

Никакой особой конспирологии в этом предположении нет, и оно вполне согласуется с оценкой рисков и опасностей, который несет принятый текст. Имплементация формулы Штайнмайера в украинское законодательство действительно является «бомбой», которую текст итогового коммюнике закладывает под мирный процесс и будущее государственное бытие Украины.

В связи с этим рассмотрим несколько интересных версий того, что могло случиться в Париже на самом деле.

Версия первая. Зеленский сдал Украину Путину в ходе тайных переговоров

Одним из основных страхов патриотической общественности и оппозиции были и остаются «тайные переговоры», которые, якобы, провели Путин и Зеленский в ходе этой встречи. Несмотря на то, что их общение тет-а-тет продолжалось не более 15 минут (а по первоначальной информации из Елисейского дворца, вообще 10), и было вежливо и «вовремя» прервано Макроном, за это время, дескать, Зеленскому могло быть сказано «то, что от нас скрывают». «Расширенная» модификация эта конспирологической теории выглядит так: Зеленский и Путин вообще общались где-то за кулисами встречи, и старый чекист, конечно же, «сделал» своего неопытного коллегу, просто тот побоялся в этом признаться.

Интересно, что эта версия четко совпадает с тезисами российской пропаганды.

«В российской интерпретации теперь говорят, что Путин, на самом деле, уломал Зеленского согласиться на формулу Штайнмайера, но Зеленский испугался участников акции «Варта на Банковой», и не рискнул «назвать вещи своими именами», - подчеркивает Сергей Пархоменко.

Т.е., эта теория исходит из того, что что в общении таких разных людей, как Зеленский и Путин, просто не может не случится «зради», и что Путин всегда всех переигрывает.

Макрон мастерски отрегулировал встречу Путина и Зеленского, не дав ей растянуться надолго

И все-таки рискнем предположить, что слухи о тайных доверенностях двух президентов, как минимум, сильно преувеличены. За 10-15 минут «сломать» визави можно, если ты давно с ним знаком и четко уверен, что знаешь его реакции. Даже Януковича в Сочи, как мы помним, «ломали» несколько дней. В случае пары Путин-Зеленский - с учетом того, что они лично виделись первый раз - российский президент за столь короткое время мог только начать присматриваться к новому и непонятному для него партнеру. Пообещать какие-то «плюшки» мог, пригрозить тоже успел бы – но «на выходе» мы все равно увидели лишь довольно «скромное» итоговое коммюнике.

Версия вторая. Зеленский не понял, что он подписал, и теперь его будут «варить медленно»

Эта версия исходит из того, что украинскому президенту подсунули бумагу, в которой он поставил подпись просто потому, что это необходимо было сделать, дабы продемонстрировать хоть какой-то результат встречи. Путин тут выступает хитрым манипулятором, который решил «сварить Зеленского медленно».

В таком случае, все требования Путина о федерализации и полной амнистии сепаратистам являются всего лишь «программой-максимум» того, что уже записано в коммюнике, а все якобы демонстрируемое им недовольство – игра на публику, в т.ч. и на украинскую. Мол, он таким образом подыгрывает Зеленскому, чтобы тот смог вернуться в Украину победителем и не боятся националистов, которые только и ждут, чтобы начать третий майдан.

У этой версии действительно есть основания – как мы убедились, если следовать буквально тому, что написано в коммюнике, то Зеленский должен будет за четыре месяца добиться принятия новой редакции закона об особом статусе ОРДЛО и смежных с ним законодательных актов, в т.ч. стратегии реинтеграции Донбасса, в удобной для России версии. А единственной уступкой Путина может быть символическая передача контроля над границей за несколько дней или даже часов до выборов. И то только в том случае, если он сочтет, что все шаги украинской стороны его удовлетворяют.

Осознает ли Зеленский, что подписанное им коммюнике и «расширенные» требования Путина - это, по сути, два пути, ведущие в одном направлении - угодном России, но лишь с разной скоростью? Если понимает, то действительно его действиями создана угроза национальным интересам Украины, и единственным предохранителем против ползучей капитуляции является сопротивление патриотической общественности. Если нет, то вопрос в том, найдется ли кто-то, кто пояснит ему все предстоящие риски, и захочет ли он слушать этих людей.

Или он все-таки что-то скрывает?

«Зеленский действительно ничего не понимает в большой политике, он не просчитывает последствия, он руководствуется только подсказками окружения, иногда довольно развитой интуицией и инстинктами», - утверждает в связи с этим Сергей Пархоменко.

Версия третья. Зеленский оказался «инстинктивным патриотом»

Признаем: у нашего гаранта имеются личностные качества, которые позволяющие ему интуитивно ощущать опасность и понимать, что может быть неприемлемо лично для него. Он – человек, привыкший быть в контакте в людьми, с наработанным ощущением публики и атмосферы. Тяжелая «хватка» Путина ему явно дискомфортна. И он вряд ли хочет добровольно стать вассалом этого человека. С перспективой после этого потерять все, как уже было с одним его незадачливым предшественником.

Кроме того, следует учитывать такую «банальность», что Зеленский, все-таки, является президентом Украины, и избран рекордным числом голосов во всех частях страны, что, собственно, и придает ему уверенность в себе, как в правителе. Причем в его избрании российское участие было далеко не главным, потому обязательств в отношении Путина у него нет. А любой украинский президент хочет править как можно дольше и самостоятельнее – естественно, с поправкой на обстоятельства. Вспомним, что даже Янукович до осени 2013 года играл в свою игру. Всерьез его сломали только в Сочи – и мы до сих пор не знаем точно, каким образом.

Зеленский, сосредоточив в своих руках беспрецедентную власть, хочет править сам, распределять ресурсы сам, наслаждаться правлением, да еще и получать еще за это привычные овации. И, что не менее важно, он уже рассердил Путина своими словами на итоговой конференции. А тот такого не прощает: «царя» оскорбляет уже сам факт, что ему приходится вести переговоры с каким-то «актеришкой» и «клоуном», который еще и произносит неугодные «императору» тезисы.

В пользу этой версии – о просыпающемся, инстинктивном, патриотизме Зеленского - говорит явное противоречие между логикой подписанного коммюнике и «красными линиями», которые он очертил в своей речи. И теперь наш гарант должен отвечать перед народом Украины за эти свои слова не в меньшей степени, чем за текст злосчастного коммюнике.

И зачем ему делиться с кем-то радостью управления страной?

«Каждый президент Украины, приходящий с пророссийской повесткой или подозреваемый в таковой, со временем расстается, в той или иной мере, с этой позицией, - резонно отмечает Руслан Бортник, - Они начинают, во-первых, оглядываться на Запад, ища там противовес «удушающей дружбе» с Москвой, а, во-вторых, стараются строить свою модель власти, и не собираются «навешивать» на себя еще и власть Москвы. Так «обречены» поступать все президенты Украины, если они хотят политически выжить. И кому, как не Зеленскому, с его рекордным мандатом доверия, думать о себе как о полноценном, суверенном, успешном правителе? Сама логика удержания и укрепления власти ведет его к сопротивлению тем требованиям, которое делают его несамостоятельным, зависимым. Особенно от таких опасных людей, как российский президент».

Получается, то не Путин, а сам Зеленский посадил себя на растяжку» между патриотической позицией (пусть и более умеренной, чем декларировавшаяся Порошенко) и логикой следования прописанному в итоговом документе Парижской встречи?

Представляется, что все одновременно проще – и тем опаснее для Зеленского и Украины. Он, если и начал продвигаться по стезе инстинктивно понимаемого национал-патриотизма, все равно – не стратег. Он и его команда не привыкли думать, как минимум, на полгода вперед. Это – люди «хайпа», а не долгосрочных стратегий – особенно в новой и сложной для них сфере большой политики. Даже бюджет на следующий год, по сути, они приняли написанный еще командой Гройсмана. Что уж говорить о таких глобальных вещах, как завершение войны и реинтеграция проблемных территорий?

Впрочем, есть и иное объяснение двойственности поведения Зеленского в Париже. Оно обусловлено тем, что он является заложником своего собственного популизма и отсутствия внятного идеологического «лица». Именно этот факт дал возможность проголосовать за него и сторонникам сближения с Россией и «мира любой ценой», и патриотам, исповедующим совершенно иные ценности. И теперь Зеленский старается одновременно угодить и тем, и другим.

«Думаю, что прошедшая встреча, весь комплекс подготовки к ней и необходимость последующих шагов, в сумме, усиливают понимание Зеленским политики на международном уровне, - считает Дмитрий Левусь, - Однако, учитывая то, что перед этим в его голове царило довольно упрощенное восприятие политики, то это не является прорывом, а скорее – его знакомством с реальностью. Но действия РФ и ее руководства, прямолинейность и неуступчивость Путина действительно способны повышать уровень патриотизма у руководства Украины, в т.ч. и у первого лица».

Мрачное упорство Путина только способствует повышению градуса патриотизма многих украинских политиков

«Общение с таким сложным партнером, как Путин, может пробудить в Зеленском некий патриотизм – скорее, на уровне инстинктов и подсознания, сопряженный с целиком понятным желанием сохранить самостоятельность. И это понимание может стать для него основой для дальнейшего общения с российским президентом», - уверен Сергей Пархоменко.

Что будет теперь?

Если считать, что одной из целей Зеленского, помимо самого факта возобновления переговоров и установления личного контакта с Путиным, было очерчивание, в т.ч. для самого себя, приемлемых и неприемлемых позиций и уступок по донбасскому вопросу, и их публичное озвучивание, то ему действительно удалось показать, насколько и по каким пунктам его понимание мирного процесса и будущего украинско-российских отношений разнится с пониманием Путина. Ведь недаром же российский президент, который, фактически, не взял на себя никаких обязательств по итогам встречи, произнес барственное: «Пусть Украина выполнят взятие на себя обязательства, а РФ со своей стороны, сделает все возможное».

Путин, тем самым, четко показывает, что все зависит только от того, как он лично оценит усилия Зеленского.

Зеленский это понимает. И теперь он, по логике политического самосохранения, должен будет действовать по методу «шаг вперед – два шага назад», показывая готовность к выполнению записанных в итоговом коммюнике пунктов, но, в то же время, стараясь обусловить их выполнение встречными уступками со стороны России.

Это будет очень сложно, но у него есть выбор – начать слушать ту часть общественности, которая готова притянуть ему руку для лучшей защиты государственных интересов.

«Через четыре месяца, во время следующих переговоров, все снова упрется в контроль над границей, требования Путина по поводу прямых переговоров, конституционных изменений и т.д., - уверен Дмитрий Левусь, - Поэтому власти нужно - если, конечно, она в этом действительно заинтересована - на протяжение этого времени и далее работать над укреплением обороноспособности и добиваться сохранения санкций против Москвы, а также налаживать коммуникацию с активной частью общества, и воспринимать акции, направленные против капитуляции, как помощь, а не как угрозу».

Хочет ли Зеленский договариваться с этими людьми? А они с ним?

Пока готовности к такому диалогу не видно. В первую очередь, со стороны Зеленского. В отношении патриотов он испытывает явные страх и недоверие. И откровенно усилившееся давление на знаковые фигуры в ветеранско-волонтерской среде говорят о том, что на данный момент он все еще считает эту часть общества опасной для себя.

С другой стороны, достаточно большая часть национал-патриотов не воспринимает Зеленского априори, и, думается, не готова будет поддержать его даже в том случае, когда он окажется под очень сильным давлением Путина. Между тем, очертив публично упомянутые «красные линии», он уже оказался «одной ногой» на национал-патриотической стороне. Как бы неприятно это было осознавать некоторой части его электората.

Если же Зеленский ни в какую не захочет сотрудничать с патриотической оппозицией, воспринимая их исключительно как «проплаченных порохоботов» и экстремистов, он окажется один на один с мертвящей хваткой Путина. Тогда могут реализоваться действительно иные сценарии. Как внешнего давления, так и внутреннего. И все они будут неблагоприятными для шестого президента Украины.

«По моему мнению, настоящие результаты нынешних переговоров в «нормандском формате» мы сможем оценить лишь тогда, когда начнется воплощение в жизнь договоренностей, зафиксированных в срочно продленном Верховной Радой Законе об особом статусе Донбасса и, главное – связанных с ним иных законов, и когда будет решаться вопрос с выборами на оккупированных территориях, - указывает Дмитрий Левусь, - Нужно посмотреть, действительно ли «формула Штайнмайера» будет инкорпорироваться в украинское конституционное поле согласно московскому пониманию и увидеть, каким образом будет происходить, на практике, разведение войск. Пока, на середину декабря, все выглядит так, что продолжается статус-кво».

Как бы там ни было, роль патриотической общественности теперь становится ключевой какв сопротивлении возможной капитуляции, так и в диалоге с Зеленским. До него нужно и даже необходимо доносить правду о рисках, заложенных в подписанном им документе.

«Власти, по большому счету, нужно «похоронить» Минские соглашения. Они являются петлей на шее Украины, которая может в любой момент затянуться, а России, наоборот, дают пространство для маневра, - указывает Сергей Пархоменко, - Но я считаю, что этого в ближайшее время не произойдет, и акции против капитуляции продолжатся».

Путин приготовил для украинского коллеги две «дороги» – быстрого либо медленного подрыва и поглощения украинского суверенитета, и суверенитета самого Зеленского как президента. Но наш гарант имеет шанс пойти и по третьей дороге, постепенно смещаясь в сторону национал-прагматической позиции, пусть даже нарочито не афишируя это. Хотя публичные заявления на такие темы теперь точно предстоит делать все чаще и чаще. После встречи с Путиным иного не получится.

Павел Ковалев