Курс на террор: что стоит за терактами в московском метро, и как российская трагедия повлияет на украинскую политику. Часть I

Остановка на полушаге
У «них» — то есть в России, с которой вроде бы внешне начала сближаться стремительно «подмораживаемая» Украина, оказывается, есть все те же проблемы, что и десять лет назад. Причем, какова бы ни была роль ФСБ в случившемся, обывателю ясно — «там» неспокойно. Неважно — возвращение ли это методов раннего путинизма или вопиющая халатность «успокоившейся» власти, но Россия снова не производит впечатления образца вожделенной стабильности. Вроде бы, такой вывод очевиден и для жителя России, и для жителя Украины. Но оба народа могут сделать разные выводы, и следствия для них могут быть разными. У россиян возможность выбора в этой ситуации ограничена. У нас, вроде бы пока еще независимых, выбор имеется. Есть время и повод подумать, куда мы на этот раз помчались, руководствуясь принципом «наоборот»: коль Украину не ждут в Европе, пойдем более проторенным, российско-союзным путем.
Однако в нашем случае нужно заметить следующее: даже в годы разгула терроризма и чеченской войны в России, совпавших со временами отнюдь не агрессивного по отношению к России «кучмизма», в Украине число русофильски настроенных граждан оставалось неизменно высоким, а за годы ющенковского правления только возросло. Непрямо, но довольно очевидно было влияние на эти пророссийские симпатии насаждаемого имиджа Путина как сильного лидера и эффективного управленца, который все-таки разобрался с терроризмом, и «замочил в сортире» почти всех, кого достал. Теперь в это утверждение внесены очевидные коррективы, но вряд ли они скажутся на мнении этого самого значительного большинства обывателей. У нас в стране теперь — своя «сильная рука». И если эта рука, и множество рук, за ней стоящих, все-таки решит, что им выгоднее экономическое сближение с Россией, то под это решение будут подведены все возможные обоснования, вплоть до необходимости и неизбежности «единого русского мира».

Корни взрывов — из прошлого…
Пока что поговорим о логике российских терактов. Тамошнее кровавое «дежа вю» имеет свою логику: каждая из возможных версий произошедшего неизменно «завязана» на механизм и управляющие силы пресловутой «вертикали». Проблемой последней изначально было то, что «вертикаль» была замешана на крови 1999-го и последующих годов. Такая основа прочна, если в нее постоянно подливать кровь. До 2004 года это было возможно за счет громких терактов и перманентной войны на Северном Кавказе, используемых для «отстройки власти» и «завинчивания гаек». Достигнув примерно пять лет назад практически всех своих целей, создав жесткую однопартийную систему, держащуюся на сорудничестве-сопряжении «интегрированных» олигархов и силовиков (высшие из которых, во главе с Путиным, также являются олигархами), российская власть оказалась перед выбором: как дальше быть с использованием террора? Бесконечные теракты могли нанести ущерб самой «вертикали» и персональному рейтингу Путина, из которого четко формировали единственного спасителя нации. Тогда, после Беслана и окончательной отмены выборной демократии на государственном уровне, было решено использовать в отношении Чечни иную тактику: отдать ее «на поруки» и в «кормление» Кадыровым, одновременно закачивая в мятежную республику огромные дотации, дабы задобрить местные кланы и дать им понять, что мир лучше войны, и толку от постоянного полуподпольного существования не будет. Тогда и воцарилась диктатура Кадырова-младшего, а Россия смогла относительно долго почивать в спокойствии насчет терроризма. Выигрыш для Путина как усмирителя Кавказа был очевиден. Но тут вмешались два фактора — смена власти и кризис.
Замена президента России на Медведева была четкой операцией внутрироссийского олигархического капитала и самих силовиков, увидевших в тотальной концентрации власти в руках Путина резонную опасность лично для себя. На Медведева большой бизнес поставил вполне сознательно: на волне нефтяного бума и высоких цен можно (и нужно) было думать о некой, минимально необходимой, модернизации экономики, неосуществимой при ригидном стиле персонального управления Путина. Отстроив вертикаль власти и оставленный ее основным «держателем», Путин вынужден был поделиться управлением с новой фигурой, на которую возлагалась ответственность за реформирование страны. Вокруг Медведева начала складываться группировка высшего олигархата и чиновников, собиравшихся использовать нового главу государства в своих целях, и несколько потеснить тотальную ФСБшную «крышу», сделав ее только «одной из» группировок власть имущих, но лишив монополии.

…цели взрывов — в настоящем
Однако Медведев с задачей явно не справлялся. Даже е самая успешная акция по наращиванию собственного рейтинга — война с Грузией — была записана российским общественным мнением в актив Путина. Начавшийся за этим кризис вообще заставил власть выживать, сосредоточившись на спасении своих доходов. В течение 2009 года подковерные противоречия условных групп «старых» (путинских) и «новых» (медведевских) росли. На руку Медведеву сыграли и украинские выборы. Его простая и очевидная ставка на Януковича оказалась выгоднее «лямура» Путина с Тимошенко, в котором они оба, как умелые посредники, нашли друг друга, но оказались в проигрыше. После победы Януковича Путин испытал неприятное ощущение того, что «на пустом месте» потерял спецслужбистки-политический нюх. Столь очевидное развитие ситуации, как победа Януковича, оказалась им не до конца просчитанной. Медведев — даже помимо собственной воли — усиливался: теперь на его счету числилось и решение «украинского вопроса».
А тут на ситуацию наслоилась и конъюнктура кризиса, а также фактор смены поколений. В последний год российское общество, несмотря на тотальную «промытость» сознания, оказалось в ситуации, когда разрыв между властью и народом стал слишком уж нетерпим. Кризис ситуацию столько обострил — никаким лозунгами о внешнем враге, «русском мире» и эффективной власти нельзя было закрыть вопиющей коррупции и вседозволенности, особенно заметных на местном уровне этой самой «вертикали».
Персонально на рейтингах Медведева и Путина это недольство, в силу особенностей российского менталитета, вроде бы критично не сказывалось. Но это утверждение нельзя считать однозначным. Объективной статистики на этот счет, ясное дело, быть не может. Сам факт «двухглавья» уже является эрозией царистской персонификации власти. Медведев не быстро, но все же ощутимо наращивал рейтинг, догоняя Путина — все-таки второй год при власти, а власть обладает свойством сакрализации. Практических реформ от него ждать перестали, но и лишний раз «гайки» питерский профессор особо вроде не завинчивал (куда уж дальше?), да и говорит вроде бы нужные вещи о модернизации — а это значит, что общество начало присматриваться, за неимением лучшего выбора, к одной из голов тандема более пристально. У российского премьера и «серых», которых он олицетворяет, неприятно покалывает под сердцем.
Может быть, из привычной к майданному буйству и безалаберности ющенковских лет Украины такие процессы небольшого «оттаивания» российского общества мало видны, но в самой России в последний год критиковать власть и даже сопротивляться ей стало немного полегче. Как не удивительно, способствовал этому кризис. Люди вынуждены организовываться каким-то образом сами — хотя бы для решения локальных проблем. И им, вроде бы, пока не особо мешали: к примеру, Медведев сознательно не очень возражал против «автомобильных» бунтов и «антиментовских» кампаний в регионах, против недавнего «антилукойловского» флэшмоба в Москве и т.д. И самое главное — в России вошло в активную жизнь новое поколение, не помнящее и не знающее «лихих 1990-х». А именно на противопоставлении путинской вертикали и «ужасного десятилетия» и строилась все годы российская государственная пропаганда.
К досаде российских правителей выяснилось, что поколение «П» — то есть выросшее при Путине — в существенной своей части отнюдь не проникнуто мыслью, что за действующую власть нужно держаться, что она, эта власть — неизменна и вечна, ибо альтернатива ей — хаос и террор. Получилась ситуация, когда, «наевшись колбасы, задумались о свободе» — аналогия того, что произошло с «революцией» на украинском Майдане после невзрачного и спокойного десятилетия «кучмизма». Конечно, сравнение прихрамывает, так как путинская Россия и кучмовская Украина — две разные страны,  в которых степень контроля власти над общественными процессами принципиально отличалась. Да и наш Майдан происходил на волне экономического подъема, будучи классическим «буйством сытых», а нынешние российские протесты как раз возникают на фоне кризиса, когда даже «колбаса» не становится гарантированной властью.
И все-таки аналогия есть: в обоих случаях застой перестал удовлетворять некую значимую часть общества. Тем более, что при тандемной структуре власти в РФ фрондирующим формально есть, на кого опереться: стало возможными использовать Медведева как пример президента с благими намерениями, которому не дает развернуться консервативный премьер-силовик. То, что силовик «держит вертикаль», начало как-то подзабываться. Тогда и грянули мартовские взрывы.
Если же теракты в России — элементарный «проляп» хваленых спецслужб, тогда ситуация еще более позорна. Значит, ФСБ, МВД и т.д. могут только журналистов мониторить и стучать по голове престарелых правозащитниц. Против пары фанатичек, одевших пояса шахидов, они бессильны. В таком случае, виновны в глазах общества обе «главы» — и президент, и премьер. Но Путину, как ФСБшнику и куратору силовиков, от общественного мнения достается больше.
И здесь ситуация дает несколько вариантов для объяснения случившегося и дальнейшего развития сюжета.

Вариант первый: возвращение «путинизма»
Первый вариант предусматривает, что в терактах виновен слабый президент Медведев, при котором в страну вернулся призрак терроризма. В этом сценарии теракты можно считать сознательно спланированными «путинскими». Спецслужбы оказываются хоть и не на высоте, но в целом ответственность падает на первое лицо в государстве. Это означает начало кампании против «неэффективности власти», затребование и получении особых полномочий (и новых финансов) для спецслужб, и перераспределение частично ушедшей от них власти обратно в пользу силовиков. Воссоздание такой сугубо путинской вертикали при «живом» Медведеве делает фигуру последнего чисто декоративной, и уничтожает шансы нынешнего российского президента переизбраться на второй срок (если эти амбициозные мысли вдруг начали появляться в его голове).
Этот сценарий предусматривает возвращение в Россию атмосферы «управляемого страха», которая будет воспроизводиться до тех пор, пока общество не вернется к единственному мнению о неизбежности путинской вертикали и методов для уничтожения террористического зла, а сам Путин не будет признан единственно возможным спасителем отечества.
Для окончательной эффективности этого сценария нужны дальнейшие теракты посильнее нынешних — сродни «Норд-Осту» или Беслану. Но такие, самые крупные в истории России, теракты, происходили с захватом заложников, а допустить новую историю с захватом все-таки несколько рискованно — вся теория об итоговой эффективности путинского правления лишний раз покатится под откос. То есть, еще большее усиление террористической активности ударит по самому Путину. Так что не исключено, что если действителен этот сценарий, то «путинские» ограничатся только нынешними, или максимум еще несколькими не очень крупными, но показательными взрывами.

Вариант второй: «подрыв» Путина
Второй сценарий предусматривает прямо противоположный вектор удара — на Путина. В этом случае либо условные «медведевские» бьют соперника его же оружием, либо же Медведев пользуется вопиющим провалом силовиков для переформатирования властной структуры. Контроль над силовыми органами, особенно внутренними, и сами понятия порядка и стабильности традиционно ассоциируются с Путиным, а это значит, что будет постулироваться неэффективность правительства и спецслужб. При этом, естественно, имя премьера называться не будет, но кадровые ротации в силовых структурах наполнят их «новой волной», обязанной назначением Медведеву. В централизованной системе власти РФ это будет означать, что управление «крышей» переходит в новые руки.
В этом случае вероятность новых терактов также есть — дабы лишний раз показать неэффективность правительства. Но она видится меньшей. Акции такого рода могут быть менее показательными, без большого количества жертв, зато многочисленными и осуществляемыми в разных городах России. Но это — в случае, если нынешние теракты спровоцированы сознательно. Если же они — следствие халатности, то тогда Медведеву следует очень постараться, чтобы обезопасить страну от новых акций, иначе инициативу логично перехватит Путин, которому это сделать гораздо легче и природней.

Вариант третий: совместная операция тандема
Третья версия гласит, что тандем взорвал Россию совместно, так как оба политика заинтересованы в прекращении квази-«оттепели» и возвращении страны в те же состояния «управляемой демократии» и «управляемого терроризма», которые были актуальными до недавнего времени. Совместное «закручивание гаек» в силу согласованных действий сторон не будет иметь следствием новые теракты — вполне достаточно нынешних. Укрепление и силовой, и административной вертикалей будет однозначно направлено против попыток создать общественное сопротивление власти. Новым этапом и апофеозом таких усилий может стать 2012-2013 год, когда, в преддверии Сочинской олимпиады и президентских выборов, Россию будут лишний раз «зачищать» от активно проявляющих нелояльность.

Вариант четвертый: враг снова у ворот
Наконец, четвертая версия гласит об «естественности» терактов — то есть о том, что они действительно организованы и проведены кавказскими боевиками. В этом случае российской власти остается действовать реактивно, что не исключает новых жертв, в первую очередь, в северокавказском регионе, на юге России, и в Москве. Большие по масштабам теракты с захватом заложников нынешним боевикам не под силу, но взрывы могут быть многочисленными и постоянными. В этом случае тандем либо будет подвергаться все большей критике общества и утрачивать его доверие, а попытки еще больше «прикрутить винт» натолкнутся на пассивный саботаж и возможное усиление активного сопротивления (в виде митингов и подписных кампаний), либо же Кремлю все же удастся каким-то образом показательно «достать террористов из канализации». В этом — единственном случае — жесткие действия могут быть оправданы. Но они все равно будут носить частичный характер, являясь классическим случаем операции по устранению опухоли без ликвидации метастаз. Проблема Северного Кавказа не может быть решена без реформирования самого подхода к региону, и хотя бы половинного уменьшения коррупции и прямого воровства на пути денежных потоков из центра в тамошние республики, что невозможно без самосознания властью порочности всей своей политики последних лет. Такие надежды видятся, увы, эфемерными. Без осуществляемой жесткой рукой модернизации тут не обойтись, а это — процесс долгий и слишком комплексный, по ходу которого теракты могут случаться еще не раз. «Черных вдов» и прочих подобных зомби на Кавказе слишком много. Да и сильная рука в России (то есть Путин) как раз не является модернизатором, а модернизатор-теоретик Медведев никак не способен провести свои воззвания в практику.

О том, как московские теракты могут повлиять на курс украинских политиков, читайте здесь.

Автор: Виктор Серов, специально для Контракты.UA