Президентские грабли: почему Виктор Янукович повторяет ошибки Леонида Кучмы

Республиканцы в Европе

Европейские республиканцы, которым адресовал свои выводы Токвиль, радикально отличались от своих коллег в США тем, что, выступая против монархии, они считали панацеей прямые выборы политической власти. То есть тот же король, но всенародно избранный. Их понимание «суверенитета народа» хорошо проявилось во время Французской революции, когда разного рода революционеры самозабвенно рубили друг другу головы. «Суверенитет народа» означал для них, что «народ» в лице его избранников может вытворять что захочет. Американская революция понимала суверенитет наоборот: у государства нет власти просто так рубить головы кому попало, поскольку суверенитет находится у народа. Избранники народа могут делать только то, что им написали на бумажке.

Токвиль, изучив единственный на тот момент демократический опыт США, говорит европейским республиканцам, что выборность власти не имеет смысла без ее ограничения. Что такое «ограничение»? Это четкое представление о том, для чего именно избирается власть. Ограничение подразумевает, что политическая власть избирается только для выполнения тех функций, которые ей предписаны. Собственно, такое ограничение и было сделано двумя американскими конституциями. Без него выборная власть всегда вырождается в диктатуру. Дальнейшая история подтвердила правоту Токвиля.

Причина вырождения не­ограниченной «демократической» власти очевидна. Состоит она в том, что все люди — разные, они имеют разные интересы и цели. Хуже того, все эти цели и интересы постоянно меняются. Невыборной диктатуре в общем-то плевать на эти обстоятельства. Она легко может приносить в жертву интересы значительных групп и подменять цели людей своими собственными. На то она и диктатура. Но как только появляются выборы, политическая власть начинает стараться угодить избирателям. Так как это невозможно, возникает потребность в жертве чьими-то интересами. Ну а поскольку жертвы тоже не одобряются, остается опять переходить к диктатуре. Собственно, история той же Франции и особенно Латинской Америки хорошо иллюстрирует эту цикличность.

В правильно ограниченном государстве эта цикличность отсутствует. Ограниченное государство говорит своим избирателям: «мы здесь занимаемся вот этим, вот этим и вот этим, а все остальное — это ваше собственное дело». Конечно, даже ограниченное государство изо всех сил стремится опять стать неограниченным, что и демонстрируют те же США.

Леонид Данилович

Наши маленькие друзья, конечно, далеко не республиканцы и действуют они не совсем в Европе, но схема остается той же. Советский Союз был диктатурой, и первое, чего потребовали наши республиканцы при его развале, были свободные выборы. Не ограничив государство и заведя у себя свободные выборы, мы включили механизм политических циклов.
Понятно, что эти циклы проявляются по-разному и «диктатура» не обязательно означает танки на улицах и комендантский час. Речь идет о неких тенденциях и их реализации в виде формальных или фактических полномочий, а также практике их применения. В нашей стране эти циклы находят свое отражение в президентских выборах, но, как мы увидим, даже в рамках каденции одного президента соседствуют противоположные тенденции. Более того, эти тенденции никогда не доходят до своего полного выражения.
Леонид Кучма начал свою карьеру в момент «угара перестройки», когда многие искренне говорили: «Вот до чего довела ваша демократия». Кучма стал премьером, мало того, премьером с чрезвычайными полномочиями. Правительство имело право издавать декреты, имеющие силу закона. Законодательная власть не действовала, с формальной точки зрения это была типичная диктатура. Задача Кучмы состояла в том, чтобы найти тех, чьими интересами можно пожертвовать. Однако на тот момент наши бюрократы еще не понимали, как устроено и как работает государство. Поэтому в жертву были принесены интересы всех, прежде всего — инфраструктура советского времени. Украинцы мало зарабатывали, но зато они не платили налогов, не оплачивали потребление газа, электроэнергии и т. п. В качестве инструмента перераспределения использовалась инфляция, которая потом вышла из-под контроля, превратилась в гиперинфляцию и разрушила денежную систему.
Затем Кучма ушел в отставку, вновь стал премьером (уже без суперполномочий), опять ушел и, наконец, появился на горизонте в виде кандидата в президенты. На этот раз он был вынужден работать с электоратом, то есть обещать всем все. Тогда модными были заводы и фабрики (интересно, что наши донецкие, похоже, не заметили, что эта мода прошла), которые должны были работать. Считалось, что если они будут работать, то все будет хорошо. Кучма и пообещал всем «порядок и порядочность». Под порядком понимались работающие заводы, а под порядочностью то, что хорошо от них будет всем без исключения.

Задача Кучмы состояла теперь в том, чтобы раздавать блага. Однако для того, чтобы их раздавать, у кого-то эти блага нужно было сначала отобрать. Поэтому в 1994 году возник госбюджет и НДС в качестве его наполнителя. Особенностью НДС, как известно, является то, что его платят все — работаешь ли ты в теневой экономике или не в теневой. Это обстоятельство создает универсальный источник средств, которые затем можно раздавать.
Тем не менее уже в 1995-м стало ясно, что правильно раздать все всем и чтобы все были довольны, не получается. Тогда же у нас окончательно оформились так называемые финан­сово-промышленные группы, которые стали излюбленной темой отечественной аналитики. Эти зловредные ФПГ давили на правительство, парламент и президента. Поэтому в 1995 году было подписано конституционное соглашение, а в 1996-м принята Конституция. Задача этих документов состояла в том, дабы установить штатное расписание начальников для того, чтобы было ясно, куда и кому положено давить.

Первоначальный проект предусматривал президентскую республику, однако затем она была заменена знакомой нам теперь схемой, когда президент всем управляет, но остается вне досягаемости. Это был гениальный маневр Кучмы. Этот маневр внес «баланс» внутрь самой системы. В президентской или парламентской республике ясно, кто за все отвечает — президент или премьер. По­этому политические циклы здесь имеют четко выраженную связь с персонами и выборами. В системе, созданной Леонидом Даниловичем, президент как бы оставался вне процесса, имея при этом все возможности им руководить. Теперь успехи и неудачи в раздаче слонов не могли однозначно связываться только с личностью президента. Точнее сказать, в случае успеха президент всегда мог приписать его себе, в случае неудачи — свалить на подчиненных. На полях отметим, что страны, страдающие от политических циклов, обычно имеют довольно замысловатые конституционные модели. Видно, не один Кучма такой мудрый.

Финт оказался настолько удачным, что позволил Кучме выиграть выборы у самого себя в 1999 году. Однако маятник все равно неумолимо тянуло в сторону «диктатуры». Необходимость поиска и принесения жертв «обнулили» выборы-2004 и политреформа.
Ситуация снова повернулась лицом к избирателю, и символом времени стала лучший обещатель всех времен и народов — Юлия Тимошенко.

Виктор Федорович

Принято считать, что победа Виктора Януковича — это поворот в сторону диктатуры. Но кажется, это не совсем так. Образно выражаясь, похоже, что маятник стал качаться чаще. В президентстве теперь присутствуют обе составляющие. Виктор Федорович в ускоренном темпе повторяет все то, что делал до него Кучма. Правда, скажем так, делает он это значительно хуже.
С одной стороны, Янукович должен искать тех, кого можно принести в жертву. Очевидно, что поиск остановился на Тимошенко и ее людях. В то же время ту же тенденцию олицетворяет Азаров со своей экономической политикой, где в качестве жертв выступает все население.
С другой стороны, подавляющей тенденцией является попытка президента отстраниться от происходящего. Прежде всего это выражается в замечательной идее об отмене полит­реформы. Сюда же относится усиление СНБО — органа, находящегося вне логики государственной машины, а также принятие закона о национальной безопасности, по которому к этой категории относится просто все. Нельзя не заметить и удивительную идею «национальных проектов», которые будут осуществляться под руководством президента и, как нам обещают, без участия государственного бюджета. Таким образом, у президента есть собственный «экономический блок», независимый инструмент для высказывания позиции в виде СНБО и, в случае отмены политреформы, удобная роль арбитра.

Можно предположить, что Янукович и Азаров (или тот, кто будет после него) просто играют в доброго и злого следователя. Но эта игра возможна и полезна только тогда, когда нужно обмануть подследственного, то есть тогда, когда он сам имеет значение. При диктатуре мнением подследственных никто особенно не интересуется.
Кроме того, похоже, что со времен Кучмы обстоятельства, в которых приходится работать, несколько изменились. Во-первых, группы, оказывающие давление и ожидающие решения в свою пользу, сегодня несравненно сильнее. Кучма не только присутствовал при рождении этих групп, но и сам выращивал их. У Януковича совсем другая ситуация. Эти группы считают, что он им обязан. Сила этих групп четко проявилась в брутальном скандале вокруг газа и Стокгольмского суда, который открыто бьет по репутации власти.

Во-вторых, мы видим, что никакой дисциплинированной команды у президента нет. Все эти «соратники» Виктора Федоровича на самом деле не более чем попутчики и при первых же неприятностях покинут его. Не добавляет им верности и желание президента дистанцироваться и стать «над схваткой».
В-третьих, донецким просто нечем вводить жесткие порядки. Слово «милиция» является синонимом слова «коррупция», а других инструментов у них нет.
В-четвертых, новая власть не умеет работать с политическими проблемами. Да, они быстро «решают вопросы» кавалерийским наскоком, но решается только «заголовок» проблемы. Кого-то увольняют, арестовывают, сдают Севастополь в аренду. Сама проблема остается.

В общем, ситуация выглядит так, как будто власть давит на газ и на тормоз одновременно. Это означает, что скоро придется определиться, куда же все-таки давить. При этом никто как будто не замечает, что повторяются все циклы Кучмы. В конце концов, Кучма жив, можно было бы и поинтересоваться у него, чем все закончилось.

А так называемое население страдает при любой фазе политического цикла. В наших интересах не сменить очередную «диктатуру» на очередную «демократийку», а вообще остановить этот процесс. Это делается путем ограничения власти. Наша власть занимается всем — и рождаемость повышает, и в космос летает. Когда мы поймем, что мы как-нибудь сами с этим справимся, наступит долгожданный «порядок».

Текст: Владимир ЗОЛОТОРЕВ, Контракты