Возвращение политики: почему «Единая Россия» теряет голоса избирателей

Было ясно, что реальные возможности попасть в новый российский парламент есть только у самой «Единой России», у коммунистов и у ЛДПР Владимира Жириновского. Партия «Справедливая Россия» бывшего спикера российского Совета Федерации Сергея Миронова находилась на грани выживания, и наблюдатели предсказывали, что бывшую вторую «партию власти» ожидает утешительный приз: она получит ровно столько голосов избирателей, сколько необходимо для появления в Государственной Думе одного-единственного ее представителя, то есть самого Миронова.

Но реальность оказалась иной. «Единая Россия» оказалась на грани утраты большинства в парламенте и с превеликим трудом дотянула до отметки почти в 50% голосов. Эта цифра, конечно, конвертируется в большинство мандатов, но уж никак не похожа на конституционное большинство, которым партия обладала в уходящей Государственной Думе. И это при том гигантском административном ресурсе, которым обладает правящая партия. И еще притом что первым номером в ее списке был действующий президент Дмитрий Медведев. И притом что как раз накануне парламентских выборов «Единая Россия» выдвинула своего председателя Владимира Путина в новые президенты страны. И притом что партия имеет контроль над всей местной властью. И еще притом что у власти такие возможности для корректирования голосования, о которых даже и не хочется догадываться.

Потеря «Единой Россией» 16% голосов избирателей — хотя, конечно же, если бы в РФ считали по-настоящему, то могло бы оказаться, что и раньше было меньше и сейчас потери гораздо серьезнее — неожиданно изменила политическую ситуацию в стране. Точнее даже так: она возвратила ситуацию к политической. Ведь до этих выборов никакой политики в России просто не было. Было ясно, что есть некий демиург — или два демиурга, которые и решают, кому где стоять и какие должности занимать. Что же касается партийной жизни или парламентской активности, то это даже не к небожителям, а в кабинет заместителя главы Администрации президента и автора идеи об «управляемой демократии» Владислава Суркова. Он за это отвечает.

После выборов оказалось, что отвечают еще и люди. Именно они способны проголосовать пусть даже и за сервильную оппозицию, но для того, чтобы выразить свое отвращение к действующей власти. Именно они будут снимать подтасовку процесса голосования на камеры своих мобильных телефонов и рассказывать в интернете, как проходили фальсификации уже на уровне местных комиссий. Именно они могут выйти на улицы Москвы и Санкт-Петербурга после выборов, чтобы продемонстрировать свое отношение к итогам голосования.

Люди — это главная проблема российской власти. Что с ними делать, она решительно не знает. Режим Путина строился на массовой общественной поддержке: люди голосовали за стабильность, за улучшившуюся жизнь, фактически — за обмен прав на благополучие. Но уже после кризиса 2008 года многие задумались о том, насколько способна действующая власть обеспечить нормальное развитие страны в ситуации, когда нефтедоллары не будут течь рекой. Кроме того, появляется средний класс — пусть еще не самая активная, но размышляющая о будущем часть общества, которой хочется перемен. И этим людям никто, кроме власти, не противостоит. Не противостоит хотя бы уже потому, что сторонники партии власти — это инертная масса, которую можно сравнить с электоратом КПСС в 1980–1990-е годы: они голосовали почти единогласно, не так как сегодня за «Единую Россию», а когда КПСС запретили, то ни один «сторонник» на улицу не вышел.

Многие нынешние лидеры «Единой России» — родом из той самой эпохи и хорошо помнят, как это бывает, когда монолитная власть просто исчезает, как будто ее и не было. Именно поэтому вечно самоуверенные российские вожди стали так суетиться: с одной стороны, такая уверенность, а с другой — размышления о том, что стоило бы изменить избирательные правила, вернуть графу «против всех», даже и о возвращении мажоритарки подумать, с ней «единороссам» было гораздо проще набирать большинство! Именно поэтому беспредельно сильная власть разгоняет митинги и наводняет Москву и Петербург полицией, будто война, а не выборы. Именно поэтому многие и называют 4 декабря 2011 года возвращением политики в Россию.