Война и деньги. Разрушив грузинскую экономику, Россия снизила собственную инвестиционную привлекательность

Дело не только в том, что две страны так и не объявили друг другу войны и речь идет скорее о локальном вооруженном конфликте. А еще и в том, что так, неофициально, бывшие советские республики воевали между собой и ранее: вспомним хотя бы войны между Арменией и Азербайджаном за Карабах, да и те же столкновения между Россией и Грузией из-за мятежных автономий в 1990-е. Словом, мы давно уже не просто бывшие братья, а воюющие братья. Но во времена развала Советского Союза (а именно тогда происходило большинство конфликтов) никакой рыночной экономики ни в одной из воюющих стран не существовало. Так что речь могла идти разве что о политических последствиях происходящего.

А сейчас, как только прозвучали первые выстрелы и российские самолеты отправились бомбить Грузию, тут же вспомнили о трубопроводе Баку—Тбилиси—Джейхан. В Грузии, да и в Соединенных Штатах сразу же стали говорить, что его уничтожение было главной российской целью в кавказской стране, что Россия крайне не заинтересована в альтернативных путях энергоснабжения и ее раздражает активная деятельность президента Михаила Саакашвили, добивающегося энергетической независимости Грузии. Так, да не так. Не так в том смысле, что в Москве все же не собирались разрушать нефтепровод. Фраза: «Бомбы падали рядом с трубопроводом» выглядит комично — хотели бы разрушить, сделали бы это. Но последствия такого шага вывели бы конфликт далеко за пределы конфронтации с Саакашвили. Вряд ли остался бы в стороне президент Азербайджана Ильхам Алиев, сохранивший молчание в дни, когда воевали между собой соседи его страны. И это притом что Азербайджан имеет схожий с грузинским конфликт вокруг Нагорного Карабаха и его политики говорят о перспективной возможности силового решения проблемы куда чаще грузинских. Не были бы довольны и в Турции, а влияние этой страны на Кавказе нельзя недооценивать. Так что просто повредить нефтепровод — это было бы и грубо, и глупо. Но чего Москва действительно добивается (особо этого, кстати, и не скрывая), так это смены власти в Грузии. И отнюдь не последняя причина такого желания — энергетическая политика этой страны. Если к власти в Тбилиси придет более лояльный и менее зависимый от западной поддержки человек, чем Саакашвили, то и отношение к трубопроводу может измениться. Другими словами, Москве в Грузии нужен не Лукашенко — не решив проблему с территориальной целостностью Грузии, Россия там никогда никакого Лукашенко не получит, — а грузинский аналог Ильхама Алиева. Проще говоря, человек, с которым можно договариваться по российским правилам существования на рынке, не опасаясь, что завтра изложение разговора или даже его магнитофонная запись лягут на столы Джорджа Буша и Кондолизы Райс.

Так что единственное, чего могла добиться Москва своими бомбардировками, — это посеять неуверенность в стабильности инвестиций в Грузию. Как и в стабильность собственного рынка, ведь, увидев, как на глазах ухудшаются отношения России и Запада, многие крупные западные инвесторы могут всерьез задуматься о целесообразности деятельности на российском рынке. Но и это все чистая теория. В нормальном мире — да, такого рода соображения повлияли бы на рынок. Но в Грузии и до войны ничего в экономике не могло происходить без одобрения президента или представителей его клана, как, впрочем, и в России. Клановость и коррумпированность в экономике страшнее войны — участвовать в таком рынке соглашаются либо гиганты, готовые нести неизбежные потери, либо проходимцы, настроенные на сиюминутную выгоду и вывоз капитала. Либо родственники. Но это уже отдельная категория товарищей.

Назвать такой процесс нормальным экономическим развитием не возьмется никто. В России привлекают бешеные деньги — при соблаговолении властей здесь можно получить быстрый доступ к их заработку, поэтому никто с российского рынка не уйдет, даже если в голосе Джорджа Буша появятся стальные нотки. В Грузии денег поменьше, зато возможностей договориться с властью побольше — она не так герметична, как российская, и есть надежда, что на нее в случае чего можно повлиять через американское посольство. О том, как может помочь своему бизнесу западная политическая элита, рассказывать не нужно — российский президент Дмитрий Медведев просто посмеялся над британским премьером Гордоном Брауном, когда тот попробовал обратить его внимание на беспредел, творящийся вокруг ТНК-ВР. И как раз в дни российских побед на Кавказе стало известно, что главе этой компании Роберту Дадли, вынужденному покинуть Москву и вернуться на родину, запретили работать в России — так сказать, побеждаем на всех фронтах и никакие Буш с Брауном нас не остановят. Дальше салют и констатация того факта, что все это не экономика, а так, распределение ресурсов среди своих и договорившихся.

Война не может этому помешать. Цифры падения и взлета российских или грузинских акций всего лишь виртуальность: это не те биржи и не те возможности купить и продать акции, что во внесоветском мире. Поэтому, как это ни странно прозвучит, страшна не сама война, а экономическая атмосфера в воюющих государствах — там, где власть манипулирует бизнесом, бизнес покупает политиков и все вместе насмехаются над населением, война становится неизбежным средством защиты правящего слоя, продолжением манипуляций, не более того. Мы будем гарантированы от войн и внутренних конфликтов только тогда, когда появится экономически активное общество, а до этого времени придется с тревогой ждать новостей.