Великий и могучий, или Другие русские

Да-да, тут, конечно, играют роль все те мотивации, о которых столько говорят в последнее время: и желание попасть в историю собирателем земель русских, и зуд щелкнуть Обаму по носу, и банальное желание стареющего диктатора поразвлечься, впрыснуть андреналинчика в дрябнущие от избытка углеводородов организмы – свой и России. Но русскоязычных защитить первым делом.

Сейчас можно только локти кусать, что временное правительство оказалось неспособным на сильные политические шаги, и первым же актом победившего Майдана не оказался закон о русском как втором государственном. «Кто бандеровцы? Мы бандеровцы? А нате!» Это бы не остановило желание Владимира Путина защитить русскоязычных, но сильно усложнило бы процедуру защиты. К сожалению, мелкие людишки, о масштабах которых Майдан никогда и не питал иллюзий, поступили с точностью наоборот, дав дополнительный повод для большой антиукраинской игры, быконув вполне в духе свергнутого Януковича. Потом вроде опомнились и притормозили, но было уже поздно.

А ведь Владимира Владимировича пучит и колбасит от того, что рядом существует страна, в которой миллионы людей на чистом – ну, не без гэканья, да – языке называют вещи своими именами. Российские медиа, за исключением горстки, в подобострастном кураже описывают мир так, а из «майданутой» Украины он видится совсем иначе. И если кремлевскую официозную фантастику от украинского языка защищает слабенький, но языковой барьер, то альтернативная информация на русском языке просто рушит тамошние государственные устои, не жалея пресловутые духовные скрепы.

Силу воздействия альтернативной языковой реальности можно оценить на примере крымской пятой колонны, взращенной на продукции РТР. Да и российские друзья и родственники умиляют своими выводами о происходящем у нас. Но не будем забывать и об обратной стороне: они ведь, хочется или нет, получают информацию отсюда, а с перекройкой медийного поля Украины, отстранением от рычагов государственных пропагандистов прежнего режима, будут получать еще больше. Только бы не позволить, чтобы одно госвранье заменило другое. Неприукрашенная правда и откровенность куда действеннее, чем пропагандистские мифы.

Сам факт, что можно по-русски говорить иначе, ошарашивает и вызывает агрессию у людей, ощущающих угрозу своему миру, объясненному совсем другим образом. В соцсетях ведутся целые баталии, но они-то как раз и показательны: задело за живое. За агрессией, кто знает, может, придет и понимание.

Вот этого понимания Путин очень хотел бы не допустить. То есть, мы имеем дело не так с защитой украинских русских – он и российских русских-то в гробу видел – как с самозащитой. Постмайданная Украина в силу своего существования разоблачительна для Кремля, который уже, кажется, разучился не врать. И он хочет заставить ее заткнуться. Видели, как обращаются с журналистами в Крыму? Вот это оно.

Русский язык – и повод, и причина, которая привела к вторжению России. Но он же и наше мощное оружие. Берегите его, пожалуйста, во славу свободной Украины. А там, глядишь, и России.

За нашу и вашу свободу, за великий и могучий –

налил и немедленно выпил – Леонид Швец