Страшный Тегеран: к чему приведет выход Ирана на нефтяной рынок

Нужно сказать, что несмотря на то, что президент Ирана Хасан Рухани назвал снятие санкций “золотой страницей” в истории своей страны, момент, когда Иран выходит на нефтяной рынок, отнюдь не оправдывает расчетов иранского руководства. Когда Иран начал переговоры о снятии санкций, нефтяные цены росли и была надежда, что призом за отказ Исламской Республики от атомной программы станут значительные объемы средств, которые будут реализовываться в экономике и социальной сфере. Сейчас рассчитывать на такие значительные объемы не приходится, нефть лишь поможет добитой санкциями иранской экономике выжить и стабилизироваться – и это при завышенных ожиданиях общества, верившего, что все иранские беды – от санкций, а не от самой модели некомпетентного и коррумпированного теократического правления, установившегося в стране после “исламской революции” и стремительного возвращения в средневековье. Поэтому руководству Ирана придется теперь существовать в условиях этого разочарования и осознания гражданами внутреннего несовершенства Исламской Республики – что весьма опасно, учитывая общий фон региональной нестабильности и быстрый крах режимов, которые еще недавно казались куда более незыблемыми, чем иранский.

Но куда большие проблемы – у конкурентов Ирана в нефтяной отрасли. Конечно, нынешние цены на нефть учитывали факт скорого возвращения Ирана на рынок. Но одно дело – учитывать тенденцию и совсем другое – иметь дело с реальными объемами сырья. И со стремлением политических противников Ирана не дать ему заработать слишком много – чтобы полученное не смогло стать основой для экономического роста и укрепления военного потенциала. Поэтому “демпинговать” будут все. Будет демпинговать Саудовская Аравия, чтобы понизить иранскую прибыль. И будет демпинговать сам Иран – чтобы продать как можно больше сырья на первых порах. И будет демпинговать Россия, чтобы Иран не смог вытеснить ее европейского рынка, на которых претендуют амбициозные аятоллы. Словом, предпосылок того, что в этой ситуации нефтяные цены резко пойдут вниз, как бы и нет, потому что рынок ждет и иранского прихода, и этого демпинга – но нет предпосылок для повышения цен в обозримом будущем.

А это – серьезная проблема для всех стран-продавцов нефти. В первую очередь – для Венесуэлы, чья экономика в годы правления безумного Уго Чавеса и его незадачливого преемника Николаса Мадуро была выстроена как типичная “нефтяная халява”, подразумевающая борьбу с инициативными гражданами и раздачу призов наглым бездельникам. На втором месте – Россия – такая же экономика подавления инициативы и торжества тотальной коррупции и самодовольного безделья. В этой связи, конечно, хотелось бы задуматься над тем, что Россия, в отличие от Венесуэлы, участвовала в переговорах относительно снятия санкций с Ирана. И ее дипломаты сделали все возможное, чтобы потуже затянуть петлю на шее собственной страны – то есть ускорить договоренности с Тегераном. Но, с другой стороны, российская политика никогда не подчинялась законам логики и всегда руководствовалась соображениями антиамериканизма и слепой ненависти к цивилизованному миру, а уж потом – здравым смыслом. А, кроме того, переговоры по иранской ядерной программе, вновь напомню, начались тогда, когда с нефтяными ценами все было отлично и в Москве могли думать, что доходов от сырья хватит на всех, а вот прибыли от продажи оружия и участия в строительстве “мирных АЭС” выглядели весьма привлекательно. Но жизнь вновь посмеялась над Владимиром Путиным.

Итак, говорить о том, что возвращение Ирана на нефтяной рынок приведет к глобальным переменам, не приходится. Это возвращение лишь фиксирует и закрепляет глобальные перемены – что куда важнее.