Пока власти рапортуют о преодолении руин, росте зарплат и выплате компенсаций вкладчикам Сбербанка СССР, мировой кризис развивается своим чередом и стоит, тихо покашливая, у украинских дверей.

Не знаю, добре це чи погано, але любові не існує без переживань. Страхи, нічні прокидання й холодний піт, пришвидшене серцебиття, вся ця муть, яка не дає спокійно жити. Але про все по черзі.

В политическом процессе (причем, не только в нашем) меня всегда удивляла одна вещь. Это, скажем так, нестыковка между содержанием практической политики и тем, как выглядит это содержание на выборах.

Земля — такой же товар, как любой другой, и без ее свободной купли-продажи говорить о цивилизованной экономике не представляется возможным.

Головне багатство будь-якої держави – її громадяни, люди. Тому невипадково найвигіднішими вважаються саме інвестиції в людські ресурси. Якщо ж згадані інвестиції, наприклад, в освіту спрацюють, принесуть користь тільки в майбутньому, то вже сьогодні можна використовувати те, що маємо набуте – історію і культуру.

Нацбанк увеличил портфель облигаций на 11%, продолжая удерживать на балансе 50% внутреннего долга Украины. Накануне кризиса 1998 года ему принадлежало 60%.

В эпоху, когда «Боинги» падали на американские города, автору этих строк довелось писать статью о терроризме. Мне пришла в голову мысль, что единственный способ, которым можно бороться с терроризмом — это изменение отношения к нему.

«Кому апельсины, кому витамины?», - оглядываясь по сторонам, Степан ждал Сан Саныча. Прохожие  лениво прогуливались по базару. Торговка семечками с удовольствием ссорилась с покупателем. Сентябрьское солнце не по-осеннему пригревало.

Судебный процесс между Борисом Березовским и Романом Абрамовичем не стал в России широко обсуждающимся общественным событием — о нем, скорее, говорили в кругах, понимающих, где прячется настоящая власть и как делаются настоящие деньги.

Среди фетишей современного общества «борьба с потребительством», пожалуй, один из самых отвратительных. Поясню. «Потребительство», к сожалению, не фигура речи, не метафора жадности или глупости, а «борьба с потребительством» - не просто утеха самовлюбленной интеллектуальной элиты.