В чем сила, брат? или Каким должен быть украинский президент

Буквально в считанные дни правящая коалиция подыскала такого человека — бывшего восточногерманского правозащитника Йоахима Гаука. В сложившейся ситуации канцлера Ангелу Меркель и ее партнеров не остановило даже то, что Гаук — представитель находящихся в оппозиции социал-демократов: авторитет в обществе наконец-то оказался более востребованным, чем партийные симпатии.

В эти же дни президент Греции Каролос Папульяс отказался от причитающейся ему зарплаты, объяснив свое решение бедственным экономическим положением страны. Конечно, это решение главы государства не сильно скажется на государственном бюджете, но оно выглядит символом солидарности с согражданами, деморализованными происходящим.

Может ли президент Украины сегодня восприниматься своими соотечественниками так же, как президент Германии или президент Греции? Оговорюсь сразу, что это даже не вопрос о личных качествах Виктора Януковича и уровне его поддержки. Это прежде всего вопрос о полномочиях. Конечно, на первый взгляд, функции президентов Украины и Германии, Украины и Греции несравнимы. Германия и Греция — парламентские республики, реальным руководителем государства здесь выступает глава кабинета. Но потому и существует президентская должность, что общество нуждается в авторитетном национальном арбитре, символе государственности, человеке, который послужит нравственным примером. Разве не так хотело бы воспринимать украинское общество президента своей страны?

Но президент Украины — еще и политический деятель, непосредственно участвующий в происходящих в государстве процессах. Когда у Виктора Ющенко был шанс — ну хотя бы исходя из логики конституционных изменений — стать таким национальным арбитром, он предпочел остаться политиком, борющимся за «настоящую власть» с премьер-министром. Виктор Янукович пошел еще дальше: он сознательно стал выстраивать образ человека, отвечающего за все в стране. Может ли такая бесконечная ответственность сочетаться с символикой олицетворения государства? Сомнительно — даже в странах с куда более устойчивой экономикой это заканчивается не очень хорошо. Самый яркий пример — Владимир Путин. Бывший президент России не случайно претендовал на роль национального лидера, стоящего над политическими силами и общественными настроениями. Сегодняшняя проблема Путина заключается в том, что президентом России он может стать — и станет, а национальным лидером не будет уже никогда. Именно поэтому никто не может сказать, каким же будет его новое правление.

Украине, находящейся в сложнейшем экономическом положении и до сих пор не определившейся с идентичностью, объединяющей ее регионы, необходим президент, воспринимающийся в качестве авторитета и во Львове, и в Донецке, и в Ужгороде, и в Луганске, и в Хмельницком, и в Симферополе. Глава правительства — да, его может не любить хоть полстраны, но в наших условиях уровень восприятия президента государства это и есть уровень лояльности к самому государству. Поразительно, что наши первые президенты Леонид Кравчук и Леонид Кучма понимали это: избираемые голосами востока, они старались найти поддержку на западе и в центре страны. А вот их наследники оказались политиками, решительно настроенными на эксплуатацию региональных отличий. И понимание, что то, что позволено лидеру политической партии, борющемуся за премьерское кресло, непозволительно лидеру государства, к ним так и не пришло. Как не пришло и понимание того, что сила президента Украины — не в объемах власти, а в объемах доверия.

Фото УНИАН