Кто же “ничего не делает”?

В дискуссиях по поводу необходимости локдауна сторонники домашнего ареста и разрушения экономики постоянно задают вопрос “так что же теперь ничего не делать”? (Мы уже как-то обсуждали эту тему, но в другом контексте). Этот вопрос очень показателен сам по себе, безотносительно к тематике обсуждения. Он почти всегда возникает у сторонников государственного регулирования вне зависимости от того, о чем идет речь.

Этот вопрос стоит того, чтобы написать о нем маленькую колонку, так как он демонстрирует неосознанные установки этатистов и непонимание ими того, что именно означает государственная деятельность.

Неосознанные установки. Сам по себе этот вопрос показывает некие постулаты, принимаемые этатистами по умолчанию. А именно, тот факт, что они полагают, что только государство является действующим субъектом. Если вы говорите, что государство не должно вмешиваться в какой-то процесс, для этатиста дело выглядит так, что вы хотите вообще остановить этот процесс. Люди для этатиста являются досадной помехой на пути заботливой государственной руки. Предоставленные сами себе, они немедленно застывают на месте и ничего не делают или создают “хаос и анархию”. Предложение не вмешиваться государству для этатиста равносильно предложению всем сесть и ничего не делать.

Непонимание. Опираясь на установку “действует только государство” вы, конечно же, не поймете самой сути либертарианского предложения и не поймете того, что именно означает ситуация, когда государство действует. Либертарианское предложение состоит не в том, чтобы государство перестало действовать и все замерло. Нет, оно состоит в том, чтобы снять запреты с действий людей. Карантины и локдауны являются неприемлемыми для либертарианцев не только потому, что они убивают больше людей, чем спасают, а прежде всего, потому, что опираются на ошибочное представление о том, что только государство может и должно заботиться о людях. Либертарианцы знают, что люди не только в состоянии сами позаботиться о себе, но всегда сделают это лучше, чем чиновники.

И здесь мы подходим к тому, как либертарианцы понимают (а этатисты - не понимают) деятельность государства. Для этатистов государство - стоящий над человеческой суетой сверхинститут. Для либертарианцев - это такие же люди, как и все прочие, только обладающие определенной властью над другими. Государство не может “действовать” иначе, как руками людей. Мало того, оно не может действовать иначе, как только запрещая людям действовать. То есть, вмешательство государства для либертарианца есть вмешательство одних людей в деятельность других людей. Там, где государство действует, все остальные оказываются парализованы, подавлены или вынуждены действовать предписанным государством образом.

То есть, сюжеты картин этатиста и либертарианца противоположны друг другу. На картине этатиста беспомощные и неподвижные люди организуются и приводятся в действие волшебной силой, именуемой “государства”. На картине либертарианца в творческую деятельность людей по удовлетворению своих и чужих потребностей вмешиваются другие люди, силой принуждающие первых поступать так, а не иначе. Совместить эти видения невозможно.