Не дай бог увидеть Нью-Йоркский бунт… Немного истории, которая повторяется

ЭПИГРАФ:
... сравнительное благополучие рабочего, выколачивающего прожиточный минимум; несбыточная надежда на богатство в будущем, смакуемая усердными описаниями вышедших из чистильщиков миллиардеров; настоящие военные крепости на углах многих улиц — и грозное слово «депортация» далеко отдаляют какие бы то ни было веские надежды на революционные взрывы в Америке.
© Владимир Маяковский, «Моё открытие Америки»

Человеку, не живущему в Нью-Йорке, очень сложно объяснить словами размеры этого города.

И уж точно совершенно невозможно втолковать, что даже если в Урюпинске круглосуточно показывают одну, но снятую со всех разных ракурсов полицейскую машину в огне, то это не означает, что лично ты, выглянув сейчас в своё окно, увидишь истекающего кровью городового, залп «Авроры», матроса Железняка с его бессмертным «Караул устал!» — и что там еще полагается видеть в окно при революциях?..

Говорю же: город немного большой...

А ещё Нью-Йорк — город, слабо приспособленный к революциям. Непродуманный он в этом смысле. Не только размерами, но и островной разбросанностью и совершенной непассионарностью основной части населения.

Хотя ту же самую горящую полицейскую машину показывают, будем честными, не только в Урюпинске, но и в самом Нью-Йорке, уже по американскому телевидению. И тоже круглосуточно.

Это очень помогает всяким истеричным девушкам разносить вопли типа «Мы все умрём!». Хотя даже самые «революцьонно-неугомонные», как писал Блок, девушки признают, что тут вполне бывает так: на одной нью-йоркской улице Адъ и Езраиль, а на параллельной — дымится одна урна, потому что туда еще днем кинули окурок (это не красивый образ, это я сегодня почти дословно прочел в одном из т.н. «репортажей» в Фейсбуке).

Несколько утешает также, что истеричные девушки (независимо от их пола) — как правило, те же самые, которые еще с марта кричат, что мы все умрём от заразы, однако сами они не умерли и слава богу. Сегодня у них есть новый повод для нервов.

Кстати, лично я убежден, что одна из главных причин бунтов, «сотрясающих Америку», — это и серьёзные психологические, а иногда и психиатрические повреждения, вызванные карантином, нагнетанием паники и/или необходимостью сидеть взаперти, без работы и живого общения. Да и ношение масок — оно тоже немного подталкивает к анонимной вседозволенности.

Я вообще не понимаю, каким образом полиция, поймав мародёров, ограбивших несколько магазинов, будет теперь доказывать в суде, что грабили именно эти? Если на всех видеозаписях — бесполое орущее существо в чёрных очках, медицинской маске и натянутом по брови капюшоне-худи, а перед судьёй стоит милый гладко выбритый юноша в костюме и галстуке?

Тем не менее, сегодня в три часа дня по Восточному времени губернатор штата Эндрю Куомо ввёл в городе комендантский час с 11 вечера до 5 утра, а значит, власти решили, что лучше превентивно перебдеть, чем потом посткоитально разводить руками.

Это логично.

Тем не менее, за свою почти четырёхсотлетнюю историю Нью-Йорк точно видел и не такое. И давайте сегодня немного вспомним об основных бунтах в истории моего города...

***

1643-1645 ГОДЫ

Формально, самый первый большой бунт в истории Нью-Йорка можно еще считать «войной». Войной европейцев под предводительством голландского директора (так тогда называлась губернаторская должность) Виллема Кифта против коренного населения — индейцев. Однако в реальности и те, и другие были жителями нашего города и окрестностей, поэтому давайте говорить о бунте.

Голландские солдаты разгромили лагерь индейцев на нынешнем Стэйтен-айленде в отместку за кражу свиней. Правда, потом как-то неожиданно выяснилось, что животных украли другие голландские поселенцы, но индейцы-вэквезики уже были, мягко говоря, обижены. Голландец по имени Клаас Свитс, участвовавший в набеге, мирно крыл крышу в своем новом доме, когда индейцы расстреляли его из луков.

Директор Кифт был человеком невеликого ума. Поэтому не послушал орган управления с романтичным названием «12 мужчин» и приказал показательно наказать взбунтовавшихся индейцев.

25 февраля 1643 года через речку, в нынешнем Джерси-сити, 129 голландских солдат вырезали 120 индейцев, включая женщин и детей. Этот день получил название «Резня в Павонии».

Кроме сомнительного морального удовлетворения, директор Кифт получил в ответ невиданное единение индейских племён. Объединились даже те, кто раньше враждовал. 1 октября индейцы нанесли удар по колонии — большинство домов были сожжены, большая часть поселенцев — убиты, а остальные эвакуированы в Нью-Амстердам.

В течение двух с половиной лет объединённые племена наносили точечные удары и, если бы Голландия не прислала в помощь Кифту дополнительных солдат, у индейцев были все шансы победить. За эти два с половиной года погибло больше полутора тысяч человек, в основном, индейцев, но не только — европейцев погибло около двухсот. Согласитесь, не очень мало, если учесть, что в поселке Нью-Амстердам, который сегодня называется Нью-Йорк, обитало всего 250 жителей...

Перемирие было заключено 29 августа 1645 года, а конкретно провалившийся Кифт был снят с должности и увезен в Европу пред государевы очи. Правда, до очей он не доплыл — погиб в кораблекрушении, хотя сразу в нескольких источниках я встречал версию, что кораблекрушение случилось аккурат после того, как экс-директор был придушен подушкой, дабы не порочить венценосный взгляд Вильгельма II своими оправданиями. Или, что еще более вероятно, еще менее благосклонный взгляд директората Голландской Вест-Индской компании, сотрудником которой он являлся.

***

1712-1741 ГОДЫ

То, что в 1664 году будущий Нью-Йорк перешел от голландцев к англичанам, кардинальных перемен не принесло. Разве что для индейцев, количество которых вокруг Нью-Амстердама сократилось до считанных двухсот человек.

Англичане всё так же везли рабов откуда угодно, в основном из Африки и местностей вокруг Карибского моря. Но рабы, вопреки устоявшемуся мнению, вовсе не обязательно отличались цветом от «хозяев». Англичане не так давно покорили Ирландию, что привело к достаточно большому количеству белых рабов-ирландцев — ссыльных или перевезенных сюда владельцами. Хватало и бедноты — «инденчур» — которые продавали свою свободу, чтобы переехать в Америку и здесь её отработать.

Сегодня Нью-Йорк гордится, что принял Закон о постепенной отмене рабства ещё в 1799 году. Однако к началу XVIII века Нью-Йоркский невольничий рынок был одним из самых больших в Америке. Он располагался на восточном конце Уолл-стрит, возле порта.

Чуть менее четверти населения Нью-Йорка были рабами и, как говорится в плохих детективах, «пожар был неминуем». Ну, оно и загорелось...

В ночь с 6 на 7 апреля 1712 года 23 чернокожих раба вышли на улицу Мэйден-лэйн и, для начала, подожгли дом своего хозяина. Пока его гости разбегались, рабы методично их добивали — всего было убито 8 человек и еще 12 серьёзно ранено.

Губернатор Роберт Хантер поднял ополчение и уже утром большинство бунтующих были схвачены. Кроме шестерых, которые покончили с собой — им явно было легче, потому что с остальными не церемонились: после долгих пыток и колесования их головы еще долго украшали площадь Боулинг-Грин в центре.

Последствия бунта были серьёзными: закрыта единственная французская школа для рабов, для них были запрещены браки, собрания, совместные молитвы. Даже свободные чёрные в результате восстания потеряли право носить оружие и владеть землёй.

Но помогло это ненадолго.

К сороковым годам рабов в растущем Нью-Йорке было около двух с половиной тысяч человек. В марте и апреле 1741 года в Нижнем Манхэттене вспыхнула серия из 13 пожаров, самым первым и большим из которых был пожар 18 марта в форте Джордж, где жил губернатор Кларк. Был схвачен раб Каффи, потому что он «бежал от пожара».

16-летняя ирландская служанка Мэри Бёртон, которую примерно в те же дни поймали на краже, свидетельствовала на допросе о существовании масштабного совместного заговора чёрных и белых нью-йоркцев, жгущих дома, чтобы посеять панику, сместить власть и выбрать новых короля и губернатора.

Город ушёл в истерику.

Более двухсот человек были арестованы и обвинены в заговоре, 100 человек были повешены, сосланы или сожжены на костре. Двух предполагаемых главарей, раба Цезаря и белого сапожника и трактирщика Джона Хагсона, заколов, оставили гнить на публике. Семьдесят два человека были депортированы из Нью-Йорка, отправлены в Ньюфаундленд , на различные острова в Вест-Индии и на Мадейру.

Служанка Мэри Бертон получила от города за свои показания вознаграждение в размере 100 фунтов стерлингов, и на них она до конца жизни жила безбедно, не работая.

Напомню, что Тринадцатая поправка к Конституции США, запрещающая рабство, была принята в 1865 году, после Гражданской войны.

Последним её ратифицировал штат Миссисипи.

В 2013 году.

***

1776 ГОД

Революция же у нас тоже является бунтом, да? И даже называется так — если победили не революционеры.

Тогда наша следующая остановка — 9 июля 1776 года.

За неделю до этого сравнительно недалеко от Нью-Йорка (по сегодняшним меркам), в Филадельфии, Второй Континентальный конгресс принимает Декларацию независимости. Делегация провинции (еще не штата!) Нью-Йорк не принимает участия в голосовании, сославшись на отсутствие столь серьёзных полномочий. Подписи нью-йоркских конгрессменов появятся под документом только 15 июля...

Думаю, они появились потому, что именно 9 июля главнокомандующий (еще не Президент!) Джордж Вашингтон в нынешнем Сити-Холл-парке читал Декларацию своим войскам. Естественно, что собрались и обычные горожане. Уже вечером, при свете факелов, толпа пошла вниз по Манхэттену, чтобы выйти на площадь Боулинг-Грин (помните, мы уже вспоминали её сегодня?).

В центре площади стояла огромная статуя короля-тирана — Георга III. Толпа стащила её с постамента и разбила на куски. Основная часть памятника была переплавлена на пули, голову короля видели где-то уже в ХХ веке где-то в Европе, а затем снова потеряли, и только сохранившийся чудом лошадиный хвост украшает и сегодня экспозицию музея истории Нью-Йорка на Пятой авеню...

Однако одним живым свидетельством этого бунта (или революции?) вы можете насладиться и сегодня.

Сейчас на месте Георга фонтан с огромной клумбой, на которой в разное время года высаживают разные цветы — чтобы она все время цвела. А вот ограждает эту клумбу всё та же чугунная ограда XVIII века. Будучи в том районе, подойдите к ней — на всех самых толстых прутьях видны неровные следы пилы. Ведь естественно, что забор, ограждавший статую монарха, был увенчан британскими коронами.

Они были спилены именно 9 июля 1776 года.

***

1788 ГОД

Апрель 1788 года ознаменовался нью-йоркским «Делом врачей». В буквальном смысле.

Единственная медицинская школа в Нью-Йорке принадлежала Колумбийскому университету. И будущие врачи, в ней обучавшиеся, добывали анатомические пособия где могли. Как правило, на ближайших кладбищах. Ничего необычного в этом не было — и в Европе, и в Америке это была хоть и не благопристойная, но абсолютно общепринятая практика. А где, согласитесь, еще?

Но общество роптало.

В 1788 году количество разоряемых могил резко увеличилось, это привело даже к запросу в Городской совет, чтобы урезонить распоясавшихся врачей-гробокопателей. Но в феврале Совет не внял...

В апреле группа детей играла недалеко от нью-йоркской больницы. Погода была неплохая, поэтому окна здания были открыты. А в одной из лабораторий студент Джон Хикс рассекал один из добытых женских трупов. Отрезав от тела руку, этот задорный весельчак крикнул одному из мальчишек, мать которого умерла лишь пару дней назад: «Смотри, это рука твоей мамы!»...

Ну, в общем, та ещё шуточка, даже по меркам XVIII века.

Ребенок в слезах помчался домой и рассказал всё отцу. Папа отправился на кладбище, разрыл могилу и увидел, что гроб пуст.

Дальше, в общем, можно и не рассказывать.

Разъярённая двухтысячная толпа, трёхдневные беспорядки, сожжённая больница, около двадцати погибших, сотни раненых.
Естественно, были уничтожены все обнаруженные толпой анатомические пособия. В том числе, под горячую, извините за невольный каламбур, руку, и тела тех, кто уже успел скончаться в больнице, но еще не был отдан родственникам.

***

1849 ГОД

10 мая 1849 года состоялся, наверное, самый изящный бунт в истории Нью-Йорка, хотя и один из самых кровопролитных.

Изящный — даже не потому, что местом его начала послужил оперный театр Астор-плэйс. А потому, что спичкой, поджегшей восстание, был простой вопрос:
— Кто лучше играет шекспировские главные роли — американский актёр Эдвин Форрест или англичанин Уильям Макриди?

Очень, очень возвышенным было нью-йоркское общество в далеком 1849 году.

Между прочим, последнее совершенно не шутка, да и сам вопрос серьёзный. Американский писатель и поэт Ральф Эмерсон писал в своем дневнике, что существа на других планетах, вероятно, называют Землю «Шекспир». Пьесы Шекспира были не просто утехой высших слоёв: исторический факт — в Золотой лихорадке в Калифорнии шахтеры коротали суровые зимние месяцы, сидя у костров и разыгрывая пьесы Шекспира по памяти, и не какие-то специально обученные шахтёры-театралы, а повсеместно.

Хотя на самом деле, это был первый конфликт американцев и «понаехавших».

Форрест был «актёром рабочих». Крепкая фигура, высокий рост и хвастливые слова о том, что если бы Шекспир жил в то время, он точно был бы американцем.

Англичанин Макриди, напротив, собирал сливки общества. Утонченный, манерный, не появлявшийся без белых жилетов и детских (по размеру руки) перчаток.

7 мая 1849 года, за три ночи до бунта, сторонники Форреста купили сотни билетов на галёрке оперного театра Астор и остановили пьесу « Макбет», бросая на сцену тухлые яйца, картофель, гнилые яблоки, лимоны, туфли, бутылки вонючей жидкости и рваные сиденья.

После такого ужасного выступления Макриди объявил о своем намерении отправиться в Великобританию на следующем корабле. Только петиция, подписанная 47-ю состоятельными нью-йоркцами, среди которых были писатели Герман Мелвилл и Вашингтон Ирвинг, уговорила его остаться. «Здравый смысл и уважение к порядку, преобладающему в этом сообществе, поддержат вас в последующие ночи вашего выступления», — писалось в письме.

10 мая Макриди снова вышел на сцену в роли Макбета.

Мэр Калеб Вудхалл был вынужден вызвать армию — шеф полиции сообщил ему, что у города нет сил справиться с большим бунтом. В общем, это и неудивительно, если учесть, что полицейский капитан Исайя Риндерс был ярым сторонником Форреста и даже раздавал листовки среди десятитысячной толпы, окружившей театр в семь вечера.

Когда театр начали жечь (к счастью, неудачно) армия сначала стреляла поверх голов, потом несколько раз в толпу.

Итог — три десятка погибших, 120 раненых и самое большое количество жертв среди гражданского населения со времен Войны за независимость.

Если кому-то интересно, Уильям Макриди пережил соперника по возрасту на 14 лет и скончался на год позже его.

***

1857 ГОД

Уникальный нью-йоркский бунт, тоже «узко-профессиональный», как и Врачебный бунт 1788 года, только тут бунтовали полицейские. Против кого? Против полицейских. В Нью-Йорке середины XIX века бывало и не такое.

Причиной восстания послужило назначение мэром Фернандо Вудом, которого многие считали взяточником, нового начальника полиции. Им стал некто Чарльз Девлин, по слухам, купившим своё место за колоссальные по тем временам деньги — 50 тысяч долларов.

До этого, Совет отозвал у мэра полномочия контролировать полицию, но мэр Вуд отказался подчиниться. Назначенный уже на этот раз губернатором Джоном Кингом новый оберполицмейстер Дэниэл Коновер, 16 июня 1857 года прибыл на рабочее место и неприятно удивился, увидев в своем рабочем кресле кого-то другого.

Обиженный Коновер быстро получил два ордера на арест мэра — один за подстрекательство к беспорядкам (а беспорядки уже полным ходом шли — верные каждый своему шефу копы вовсю мутузили друг друга на ступеньках здания полиции), а второй — за насилие против личности самого Коновера.

53 полицейских были ранены, мэр Вуд в итоге согласился подчиниться, и был арестован. Однако его никогда не судили, наоборот — суд вынес решение, что губернатор не имел достаточных полномочий, чтобы вмешиваться в назначения.

Другой суд принял решение взыскать в пользу каждого из раненых по 250 долларов с мэра Вуда. Мэр платить отказался, и за всё пришлось заплатить городскому бюджету.

Америка очень, очень законопослушная страна.

***

1857 ГОД

Бунт, с самым ярким названием — Бунт Мёртвых кроликов — состоялся в Нью-Йорке тем же летом, что и полицейский бунт. Буквально через пару недель — 4 июля 1857 года.

«Мёртвые кролики» — это одна из самых жестоких банд Нью-Йорка середины XIX века. Если вы смотрели фильм Мартина Скорсезе «Банды Нью-Йорка», то он как раз примерно об этом бунте.

Пока полицейские были сильно заняты друг другом, Мёртвые кролики и Боуэри-бойз (другая огромная банда) начали делить манхэттенский район Боуэри, попутно грабя магазины и убивая друг друга.

Всего с обеих сторон приняло участие в волнениях от 800 до 1000 бандитов.

>>> Кирпичные биты, камни и дубинки густо летали вокруг и из окон во всех направлениях, и мужчины дико бегали вокруг, размахивая огнестрельным оружием. Раненые лежали на тротуарах и были растоптаны. Теперь Кролики будут объединяться и заставлять своих противников подниматься по Баярд-стрит к Боуэри. Там беглецы усилятся, обернутся против преследователей и заставят их отступить на улицы Малберри , Элизабет и Бакстер.
© «Нью-Йорк Таймс», 6 июля 1857 г.

Армия навела порядок, хотя и не без потерь — 8 погибших, сотня раненых — это официальные числа. Но большинство исследователей отмечает, что огромное количество трупов было унесено бандитами с собой и похоронено или уничтожено в укромных местах. Это, говорят исследователи, подтверждает изрядно прореженный «иконостас» на улицах и наглядное отсутствие многих знаковых фигур после бунта.

Интересно, что Мёртвые кролики были впоследствии сильно возмущены тем, что всю вину пытаются возложить на них. Они даже оплатили публикацию заявления в «Нью-Йорк Таймс», в котором говорилось:

>>> «Мертвые кролики» просят нас заявить, что члены клуба «Мертвый кролик» не являются ворами, что они не участвовали в беспорядках с «Боуэри-бойз», и что бой на улице Малберри проходил между «Тараканами» с Малберри и «Стражами Атлантики» с Боуэри. Мы уверены, что «Мертвые Кролики» чувствительны к чести, и не позволят вору скрываться, а тем более быть членом их клуба.
© «Нью-Йорк Таймс» 8 сентября 1857 года.

***

1863 ГОД

Несмотря на то, что Нью-Йорк был во время Гражданской войны штатом Севера, именно здесь произошли главные расистские беспорядки против чёрных.

Президент Линкольн даже отвел несколько полков ополченцев и добровольцев после битвы при Геттисберге, чтобы контролировать город.

Мятежники были в подавляющем большинстве белыми мужчинами рабочего класса, в основном ирландцами, которые боялись свободных черных, борющихся за работу. Вторая причина бунта — возмущение законом, который позволял за 300 долларов откупиться от призыва в армию — 300 баксов были серьёзной суммой (что-то около десяти тысяч сегодня). Была такая форма легально откосить — и заодно пополнить тающие во время войны деньги правительства на военные действия.

Нью-Йоркский бунт 1863 года остаётся сегодня самым масштабным и кровопролитным гражданским протестом за всю историю США — тогда погибло 120 человек, многие негритянские дома, в том числе в центре города, были сожжены дотла. Также были уничтожены несколько гостиниц, приютов, учреждений.

Впервые в истории против протестующих были применены пулемёты.

Многие учёные, в частности Герберт Эсбери , автор книги «Банды Нью-Йорка» 1928 года, называют потери гораздо выше: 2000 убитых и 8000 раненых, причём основная часть погибших и раненых была среди бунтующих ирландцев.

***

1870-1871 ГОДЫ

Нью-Йоркские «Оранжевые бунты» 1870 и 1871 годов — в толерантной к различным вероисповеданиям Америке достаточно необычный пример.

Ирландские (снова ирландские!) протестанты (и присоединившиеся к ним) бунтовали против ирландских католиков (и присоединившихся к ним).

Первый бунт произошел 12 июля 1870 года во время парада ирландских протестантов в Манхэттене. Они праздновали победу в битве на реке Бойн Вильгельма III, короля Англии и принца Оранского (отсюда и название), над Яковом II Стюартом.

Казалось бы, где имение, а где наводнение, однако именно буйность характера ирландцев привела в июльские дни 1870-1871 годов к более чем 60 жертвам.

Во время первого парада — протестанты били католиков на севере Манхэттена. В следующем году, хотя парад проходил под охраной 1500 полицейских и 5000 членов Национальной гвардии, окружившие парад католики — мстили...

Даже, прямо скажем, хорошо, что сегодня ирландские клерикальные споры в Америке перенесены на март и ограничиваются Днем Святого Патрика.

***

1926-1968 ГОДЫ

Гарлемские бунты — это целая эпоха точечных и массовых восстаний, во время борьбы против сегрегации.

Как правило, поводом к ним служил какой-то случай жестокости со стороны властей или полицейских. Много погибших, много раненых, однако именно это сорокалетие, по большому счёту, привело к пониманию того, что люди равны, независимо от цвета кожи.

И сегодня, как правило, когда говорят о расовых угнетениях, чаще имеют в виду даже, скорее, не рабство, а именно сегрегацию XX века.

И наоборот, те, кто сегодня стонет по поводу «черного расизма» — когда порой именно чернокожие получают какие-то, порой и незаслуженные, персональные привилегии, — должны понимать, что это то самое качание маятника истории — чем сильнее его оттягивали в прошлые времена, тем дольше он будет лететь в обратную сторону, пока, наконец, не успокоится.

Фактически концом эпохи Гарлемских бунтов стало убийство Мартина Лютера Кинга-младшего в апреле 1968 года и последовавший сразу за ним Бунт Колумбийского университета, когда студенты протестовали против сегрегации и войны во Вьетнаме.

Сумасшедший 1968 год.

Который, тем не менее, положил конец долгой эпохе бунтов Гарлема.

***

1969 ГОД

И наконец, наверное, самый известный нью-йоркский бунт в истории — Бунт Стоунволл.

Самый известный, думаю, потому, что он ближе всего к нам по времени.

Stonewall Inn — это бар на Кристофер-стрит, купленный незадолго до событий мафиозной семьёй Дженовезе. По этой же причине полиция туда заглядывала нечасто — потому там и лился рекой безакцизный или просто поддельный алкоголь, не было пожарных выходов и так далее. Там даже не было проточной воды за барной стойкой — использованные стаканы пропускали через емкости с водой и немедленно использовали повторно. Короче, тот ещё шалман.

Ну, а раз внимания полиции не было, этот бар облюбовали геи и лесбиянки — в 60-х годах они, мягко говоря, очень рисковали, если бы привлекали к себе внимание.

Однако 28 июня 1969 года необъявленная полицейская облава всё же началась. Было арестовано 13 человек, однако толпа, собравшаяся вокруг бара, неожиданно не стала безмолвно наблюдать, а отбила арестованных.

Точнее так: в начале толпа воспринимала всё это достаточно спокойно, даже пела песню, которую нас почему-то часто заставляли петь в советских школах — «We shall overcome» — «Мы преодолеем»... Но не стоило копам бить ту женщину, Шторм Деларвери — именно в этот момент толпа озверела.

Уже к концу дня в Нью-Йорк начали съезжаться ЛГБТ-люди сначала со всего города, а затем и со всей страны.

На вторую ночь усиленная полиция попыталась снова разогнать толпу, которая к тому моменту уже насчитывала тысячи людей. Это была вторая их ошибка. Ведь еще утром главные городские газеты вышли с первыми полосами о Стоунволлском бунте.

ЛГБТ-люди почувствовали собственную силу. «Веселая сила» — так назвал эти дни писатель и поэт Аллен Гинзберг.

День освобождения Кристофер-стрит 28 июня 1970 года ознаменовал первую годовщину беспорядков в Стонуолле собранием на Кристофер-стрит с одновременными маршами гей-прайдов в Лос-Анджелесе и Чикаго. Это были первые гей-прайды в истории США. А уже в следующем году марши гей-прайдов состоялись в Бостоне, Далласе , Милуоки , Лондоне , Париже , Западном Берлине и Стокгольме.

Сегодня в маленьком сквере на Кристофер-стрит стоят несколько белоснежных статуй — стоящие мальчик с мальчиком, на скамейке — сидящие девочка с девочкой... Они показывают, что это самые обычные люди, живущие рядом. И в общем-то меня, абсолютно жёсткого страйта, как и никого другого, абсолютно не должно волновать — кто с кем спит.

Иначе — вспомните, что я чуть выше сказал про маятник.

В прошлом году отмечалось 50-летие Стоунволлского бунта. Самый большой ЛГБТ-прайд в истории пришло посетить — и как участники, и как зрители — внимательно: пять миллионов человек!

***

Я не рассказал еще примерно о трех десятках других бунтов нью-йоркской истории.

Среди них были жуткие голодные Мучные бунты 1837 года и даже забавные, если тут уместно это слово, бунты Соломенных шляп 1922-го.

Бунты иногда происходят. Во всех странах. Во все времена. И даже не важно, из-за чего они происходят. Главное — что если дело доходит до бунта, уже одно это означает, что в обществе что-то серьёзно не в порядке.

А также то, что предыдущие несколько лет страну что-то раскалывало. Или кто-то.

Автор: Александр Осташко