Лесь Подервянский: Честность найдет покупателя

По материалам "Личного счета"

Данко бросает сердце об кочку и затаптывает ногами. Потом вырывает у себя печень. Печень сразу начинает гореть синим пламенем. Данко: Ура! Вперед, чмо японское! Все бегут за Данко в направлении, противоположном тому, куда шли...

— Я профессиональный живописец и не только. И вообще, как художник могу делать все: росписи, витражи, мозаики. Только скульптурой не занимаюсь.
Но все дело в том, что известных художников в нашей стране почти нет. На самом деле талантливая живопись мало кого интересует. И по-настоящему хорошие художники известны узкому кругу специалистов и профессионалов. А серьезно разрекламированные художники либо вовсе не являются таковыми, либо художники, но плохие. Живопись в нашей стране не приносит ни известности, ни больших денег. Наши хорошие художники стоят на несколько «нулей» больше, чем они получают здесь.

— И ваши картины продаются там, где за них дают больше нулей?

— Моя живопись продается и здесь, и там. В Германии, Швеции, Штатах и Канаде. Не без успеха, надо сказать.

— Зато ваши «Кацапи» и «Нірвана» не понятны там. Хотя и здесь вы не так часто балуете любителей маргинально-поэтического жанра.

— Я не занимаюсь концертной деятельностью, хотя очень многие уговаривают, делая заманчивые предложения. Я просто не люблю выступать. Если Бог дал мне способности, стараюсь по мере возможности их реализовывать. Выплескиваю на холст и бумагу. И никогда не думаю, зачем это делаю. Главная мотивация любого художника — выплеснуть то, что у него внутри, и другие причины отсутствуют.

Гаврюша Обізянов (до Люди): Хто там у тебе? Люда: Митці. Гаврюша Обізянов: Які митці? Люда: Разні. Один з бородою, один бритий, ще два з вусами, а один очкарик — пацан єщьо. Макарони їдять! У суботу і неділю замість компота — кохве, горілку по святах. Гаврюша Обізянов: А бацила? Люда: Бацилу раньше давали, щас ні.

— Они приносят славу, но не деньги.

— А деньги в чемоданах приносят дяди, которые приходят покупать ваши картины?

— Ну, в общем это взаимосвязанные вещи. Когда есть имя, конечно, торговля работами идет гораздо лучше. Но опять же это связано очень странным образом. Если бы я был знаменитым писателем и рисовал плохие картины, все равно их никто не стал бы покупать. А у меня есть гармония. Я вообще считаю, что честные вещи без всякого подтекста найдут своего зрителя, покупателя и ценителя. А вот если художник думает, как финансово оправдать творчество, как кому понравиться, то это все. Капец. Для меня главное, чтобы жизнь и творчество соответствовали внутренним критериям, которые я сам себе устанавливаю.

— А в этих критериях где-то хоть последней строчкой говорится о финансовом комфорте?

Іван Опанасович: Дай мені три карбованці, я завтра утром тобі віддам. (Гриць мовчить...) Іван Опанасович: Чого мовчиш, гроші є? Гриць: Єсть. Іван Опанасович: Дай три карбованці, завтра утром віддам. (Гриць мовчить...) Іван Опанасович: Чого мовчиш, гроші є? Гриць: Єсть. Іван Опанасович: Дай мені три карбованці, завтра утром віддам. Чого мовчиш? Гриць: Та жалко...

— Любите бутерброды с красной икрой или предпочитаете черную ложками?

— Как-то меня пригласили на Дни украинского искусства в Азербайджан. Мероприятие происходило на пароходе с участием Гейдара Алиевича Алиева. Шикарные столы были уставлены огромными пиалами с черной икрой, и рядом молодцы, которые накладывали ее половниками. Признаюсь, сначала, как жлоб, подумал, надо поскорее нажраться, а то не дадут. Но на второй день икры было не меньше, а ее никто уже не ел. А вообще лучше, конечно, белужья икра.

— Что, по вашему мнению, в Украине стоит необоснованно дорого?

— Сейчас, похоже, дешевле купить хату в Манхеттене.

— А вас вообще такие покупки интересуют?

Голос Альфреда Юхимовича: Так от, друзі мої, єслі с женщіной правильно обращаться, то она становітся уже не жєнщіной, а сімфонієй етого, как єго... Голос Магарича: Брамса!

— Иногда о комплексах людей можно сказать, глядя на их машину...

— Это в зависимости от того, что у них в голове. Если рагуля пересадить из «Порша» в «Запорожец», он будет чувствовать себя опущенным. Потому что машина его украшает, а не он машину. Я могу совершенно спокойно ездить и на «Жигулях», и на «Ягуаре».

— Вы периодически держите в руках бумажки с большим количеством нулей. И судя по тому, что у вас все есть, возникает ли вопрос, что с ними делать?

— У нас есть люди, оперирующие бумажками с гораздо большим количеством нулей, вот они-то как раз знают, что с ними делать. А я не лезу в эти сферы. Это не мое. Знаю очень точно, что нужно заниматься только тем, что любишь и в чем разбираешься, к чему тебя вынуждает органическая суть. Более того, я подозреваю, что меня достаточно легко обмануть.

— И у вас есть горький опыт?

— Вообще-то пока нет, хотя однажды меня обокрали. Я был жутко пьян, ехал в метро. И вдруг меня обступили немые, стали ощупывать, о чем-то бурно жестикулируя. Я пытался спросить: «Парни, шо вам надо?» Что им нужно было, понял только на эскалаторе, не обнаружив бумажника.

Саломон Самсонович: Розумієте. Мурзік Васильович... Цікавість - це шлях в майбутнє. Мурзік. Навіщо вам шлях у те, чого у вас нема?

— Посчитал бы это глупым предложением. Потому что никто не знает, сколько ему отмеряно. Вдруг я не проживу эти пару лет. А так, имея деньги сейчас, можно прогулять их, попутешествовать, потратить на женщин, на что угодно. Деньги не для того, чтобы они лежали, а чтобы я жил так, как мне хочется. Деньги, лежащие в банке, это, по-моему, скучно.

— Хотите сказать, что у вас даже счета в банке нет?

— Нет. Хотя постойте, есть. Когда-то у меня была выставка в Германии, где продались мои картины. И мы с другом открыли счет. Хотя я считаю, что банк выгоден только банкиру. Нет вещей, которые выгодны всем. Они выгодны кому-то в ущерб кого-то. Любой банк может лопнуть. Так что я предпочитаю банку ящик письменного стола.

— И, следовательно, депозиту вы предпочтете VIP-тур в экзотическую страну...

Мон шер Гамлет! Ходiмо в кабiнeт. Цукерку дам тобi я посмоктати. Цукерка очeнь класна, Тузiк вкусний.

— Увлекаетесь коллекционированием?

— Я совершенно лишен этой манечки. Правда, мне досталась в наследство от одной очень любимой мною пожилой женщины небольшая коллекция монет, которая на половину похудела, потому что я, признаюсь, их раздарил.

— Как часто покупаете жене шубы?

— Вообще никогда не покупал, да и она сама не купит. Мы любим зверей и не любим тех, кто носит шкурки убитых животных.

— Сколько не жалко оставить за ужин?

— $100. Хотя вот недавно, вернувшись из Баварии, сравнивал наши рестораны и цены с качеством. Сравнение настолько не в пользу наших, что теперь в киевских ресторанах прикидываю, сколько заплатил бы за такую же еду за границей. Я не знаю, что нужно съесть в Европе и США на $100, чтобы в тебя поместилось. Очень жалею, что у нас пока отсутствуют недорогие этнические рестораны. Как-то в Нью-Йорке (я неплохо знаю этот город) набрел на одну харчевню, где едят пакистанские водители-дальнобойщики. Платишь $5 и получаешь непонятно что ни по вкусу, ни по виду. Но очень вкусно. Рядом жуют люди в тюрбанах, а по телеку показывают индийские фильмы.

Гaмлєт, aбо феномен дaтського кaцaпiзму 

(осторожно, ненормативная лексика) 

{flv}10_19_2007_01{/flv}

Видеоисточник