Живым Учителям

Но он был Учителем. Он знал, что Учитель учит не словами, а всей своей жизнью.

И что бы он мог сказать своим будущим ученикам, если б смалодушничал и остался? Чему бы он их учил? Свободе мысли? Уважению? Верности слову? Он продолжал бы им говорить об отваге? Что, дескать, «безумству храбрых поем мы песню»?

В газовой камере или в купленной трусостью жизни — он всё равно оказался бы мертв. У него не было выхода.

Я не знаю, были ли в эту ночь на Майдане мои выпускники. Это не важно. Они могли быть там. Там было много других юношей и девушек, которых неизвестные мне Учителя научили любить свою страну, чувствовать ответственность за ее будущее и отважно отстаивать свое мнение. Я горжусь этими Учителями. Я горжусь этими Учениками.

Майдан — не Треблинка. Пока. И автозаки — не газовые камеры.

Но мне все равно будет мучительно больно смотреть в глаза своим нынешним и будущим ученикам, когда я снова стану говорить им о демократии, о свободе выбора, о честности, об ответственности, о будущем моей страны… — если я завтра струшу и не выйду на Майдан.

Я не хочу умереть, как Учитель. У меня нет выхода. Я должен быть там, где отстаивают свое право на свободу мои ученики. Я хочу быть там, где отстаивают свое право на самоуважение живые Учителя.