Об обреченности на реформы

Собственно, «обреченность на реформы» - это плод такого себе исторического анализа. Вот была Германия, которая лежала в руинах после Второй мировой войны. И тут появился Эрхард, который провел успешные реформы. Была еще Польша со своим Бальцеровичем, а еще были Тетчер в Британии и Рейган в США. В общем, вырисовывалась такая картина — если дела в государстве идут плохо, то после прохождения им некой черты объективно появляется потребность в реформах, которая и воплощается, как правило, в виде фигуры героического реформатора. Саакашвили в этом смысле стал эталонным примером.

Так вот, начиная с Кучмы, особенно с его «второго срока», либералы постоянно задавали себе и друг другу вопрос — не пройдена ли уже та черта, после которой государство становится «объективно обреченным» на реформы? Ведь даже «второй Кучма» казался невозможным, немыслимым откатом в прошлое, а дальше становилось только хуже. Ющенко, по общему мнению, ничего не делал. Мало того, он допустил премьерство Януковича и Тимошенко (два раза), которые продолжали радостно регулировать все, что попадало в их поле зрения. Затем пришел черед Сами-Знаете-Кого и его верного Азарова, политика которого на посту главного мытаря еще во времена Кучмы заслужила названия «азаровщины».

И каждый раз, при очередных неутешительных макроэкономических сводках с полей либералы считали, что вот-вот, теперь-то «они» будут просто вынуждены проводить реформы потому, что дальше нельзя. И всегда оказывалось, что дальше можно.

Вот и Петр Алекссевич подтвердил этот вывод в своем указе о создании специального органа по проведению реформ. Условия, как мы понимаем, для таких реформ самые, что ни на есть подходящие. Война, разруха и так далее. Дальше вроде некуда тянуть. Но Петр Алексеевич своим указом ясно дает нам понять, что тянуть всегда есть куда. И что тянуть будут, несмотря ни на что.

Любому, кто хоть немного знаком с логикой действия бюрократии, достаточно взглянуть на текст указа для того, чтобы сразу согласиться со мной. Для «реформ» не нужен никакой специальный орган, особенно такой, куда входит все государственное начальство. Нет, конечно, когда напишут все полагающиеся этим указом положения и правила и согласуют кандидатуры, новый государственный орган обязательно что-нибудь примет. Но вот только к «реформам» это отношения иметь не будет.

Почему так происходит? Ведь, казалось бы, у «них» должен быть инстинкт самосохранения, «они» должны понимать, что реформы выгодны и полезны им самим, а без реформ «им» конец, как там было про курицу и золотые яйца? Уверяю вас, с инстинктом самосохранения у системы все нормально. Просто угрозы, по поводу которых срабатывает этот инстинкт, находятся не там, где мы привыкли их располагать. Системе не вредят войны и революции, напротив, они ее только укрепляют. Угроза же находится в самодеятельности граждан, в их экономической и политической независимости от государства. И наше государство прекрасно справляется с этими угрозами. Наиболее яркими примерами здесь являются многочисленные истории, связанные с противодействием деятельности добровольческих подразделений и снабжению армии гражданами. Прекрасная идея обложить налогом деятельность гражданских активистов, покупающих на свои деньги снаряжение, это, как сейчас говорят, просто вишенка на торте.

Ну и, конечно, исторический анализ — это непригодный инструмент для каких-то строгих выводов. Ведь когда начинаешь интересоваться вопросом, то выясняется, что случаев, когда государства благополучно миновав все возможные «красные линии» впадали в состояние загнивания и распада будет куда побольше, чем случаев удачных реформ. Реформы, которые проводит государство, это, скорее, случайность, чем закономерность.

В конце концов, что такое «реформы»? Всегда и везде, когда вы слышите об «успешных реформах», их содержание состоит в уменьшении влияния государства на вашу жизнь, освобождение человеческой энергии, которая единственная и создает то, что экономисты называют «богатством». Нужна ли для этой деятельности государственная воля? Наш с вами опыт ясно говорит о том, что не нужна. Я утверждаю, что Украина пережила «успешные реформы» в начале 90-х, которые проводились явочным порядком. Этот порядок состоял в том, что люди и предприятия взаимодействовали друг с другом не дожидаясь приказов начальства, игнорируя то законодательство, которое можно было безопасно игнорировать. Именно эти реформы и позволили нам выжить. Примерно к 96-му ситуация стабилизировалась, а где-то в 98-м начался рост. Этот рост происходил в «теневом» секторе, что не трудно понять, если заглянуть в статистику того времени и удивиться количеству успешно функционирующих «убыточных» предприятий.

Когда государство пришло в себя, оно начало все больше интересоваться деятельностью людей и пик этих усилий пришелся на Януковича. Сейчас все ждут от государства послаблений, но у него нет никаких причин идти на послабления, и то, что делает «новая» власть, ясно подтверждает это — политика Януковича-Азарова продолжается и никакая война ей не помеха.

Но самое интересное, что «обреченность на реформы» действительно существует. В разбомбленном Киеве люди не будут регистрировать предприятия для того, чтобы поменять еду на воду. И налогов они никаких платить не будут. Они будут «явочными реформаторами», ведь иначе им не выжить.

Вся проблема «реформ» существует только в голове. И не в голове Порошенко, а в голове обычного украинца. Чем быстрее украинцы перестанут ждать от государства «правильных» законов, чем быстрее они перестанут грустить по поводу бюджета, который распределяется «не туда», чем быстрее они научатся действовать сами, без приказа, и чем быстрее они поймут, что законна любая добровольная сделка, тем быстрее мы будем «обречены на реформы». Иначе никак.