О выборах: как при бабушке Кучме-Ющенко уже быть не может

В нескольких пунктах попробую изложить особенности ситуации. Это будут просто наблюдения, а не какой-то тщательный анализ.

1. Донецкие с человеческим лицом. Собственно, на самом глубоком уровне ход событий определяется разрывом «общественного договора», существовавшего до Януковича. Напомню, что он состоял в том, что власти не особенно лезли в частную жизнь граждан и проявляли понимание и, скажем так, «корруптабельность» в экономических вопросах. В обмен граждане проявляли лояльность к системе и не пытались ее изменить, довольствуясь ритуальными жертвами политических фигур. Беда с Януковичем и донецкими в целом состояла в том, что на Донбассе действовало обычное право, которое отличалось от украинского и было куда больше похоже на российское и в этом смысле власть донецких действительно была антиукраинской.
Янукович залез в карман простым людям и сделал коррупцию для многих недоступной. Это и обрекло его на печальный финал. Порошенко с самого начала пытается строить свое президентство на основе бессмертного «все будет, как при бабушке», то есть как при Кучме и Ющенко. Он пытается играть роль президента-арбитра, типичного для украинского феодализма. Это объясняет его кадровую политику, попытки договориться с Путиным и общую ориентацию «за мир во всем мире» и на «злагоду і спокій».
Однако особенность момента состоит в том, что исполнительная власть продолжает политику Януковича-Азарова, причем в какой-то совершенно безумной версии экономического берсерка. Неизвестно, насколько вообще возможна сейчас политика времен Кучмы-Ющенко. Она была основана на «освоении бюджета» и умеренном доении населения, а верхушка паразитировала на газе, что в значительной степени позволяло ей не лезть в карман украинцам. Условия изменились еще при Януковиче, который в ситуации выбора между сокращением аппетитов и нарушением договора выбрал второе и поплатился.

При этом нужно понимать, что сокращение государственных расходов, которое могло бы помочь вернуться в старые добрые времена «коррупционного консенсуса» затруднено не столько противодействием тех, кого оно может коснуться (напомню, что львиная доля расходов бюджета — это «социальные» расходы), сколько тех, кто сегодня их осваивает. Искусство президента-арбитра, роль которого пытается играть Порошенко, состоит не в изменениях, а в умелой перестановке с места на место представителей разнообразных интересов. Но так можно играть, когда эти представители видят для себя большой фронт работ по освоению бюджетных рек. Когда этих рек нет, игра теряет смысл. Это главная причина того, что «реформы сверху» невозможны.
2. Лохи взбунтовались. Особенностью ситуации является то, что публика больше не желает ждать, когда там начальство определится с реформами. Это довольно редкая ситуация, когда реформ жаждут обычные люди. Понятно, что о содержании этих реформ публика имеет самое отдаленное представление, но факт есть факт. Если бы власть послала народу четкий сигнал о том, что коррупция снова будет дешевой и доступной, думаю, они бы договорились, ибо любой предпочитает бездействие действию. Но такого сигнала быть не может по причине, изложенной в предыдущем пункте, Порошенко пытается его имитировать, точнее, он воспроизводит поведение, типичное для ситуации дешевой коррупции, но правительство рубит воздействие этого сигнала на корню. Фактически общественный договор разорван уже обеими сторонами: «население» больше не хочет быть пассивной жертвой, объектом для манипуляций власти.

3. Путин и война. Неизвестно, как дальше будут развиваться события, но если верно, что Путин взял курс на «политическую дестабилизацию», то это очень хорошо. Украинцам «хаос», столь губительный для россиян, привычен и полезен, он верный спутник экономического роста и прогресса, поскольку власти в такие времена заняты друг другом, что позволяет украинцу тихонько выращивать свой огородик. Здесь нужно изо всех сил подыгрывать Владимиру Владимировичу, пугаться, делать круглые глаза и кричать, что все пропало. Впрочем, думаю, тут даже и не нужно будет особенно стараться, так как игра «кто здесь за Путина?», скорее всего, станет главным содержанием деятельности будущей Рады. Поскольку конспирология не имеет дна, то в том, что он «за Путина», можно обвинить кого угодно и бесконечное количество раз (каждый раз в новой схеме). Это создает хороший задел для Шустера, политиков и политических болельщиков и отвлекает их всех от причинения нам добра, что и является главным условием выживания и последующего роста.

4. Выздоровление. Нынешние выборы ясно показывают, что не существует никаких обстоятельств, которые могут заставить власть и претендентов на власть опомниться и вернуться в реальность. Украинская политика мертва и, по моим наблюдениям, — еще где-то с 2002 года. Вопрос в том, когда это поймет значимое для появления новой повестки дня количество народа. Первым, думаю, признаком станет прекращение обсуждения Шустера (или что там будет вместо него) в фейсбучике. После того, как тамошние завсегдатаи перестанут это делать, через полгода-год  можно ожидать появление версий новой повестки дня.

5. Прогноз. Отсутствие общественного договора, то есть представлений о том, что можно государству в отношении граждан и гражданам в отношении государства, означает процесс поиска нового. Это процесс длительный и очень инерционный, ибо договор этот не придумывается, а складывается. В украинском обществе в буквальном смысле началось движение тектонических плит, которое не закончится быстро. Поэтому любые прогнозы здесь весьма ненадежны, а результаты локальны. Даже если бы Порошенко удалось заставить население поверить в то, что коррупция снова будет работать как раньше, это было бы просто небольшой паузой на пути поиска нового договора. Ну, а выборы какой-то там Рады выглядят на этом фоне крайне малозначительным событием. И если о предыдущей Раде, которая избиралась при монополии регионалов, можно было сказать, что она не досидит до конца, то к будущей это тем более относится. Ну, а для тех, кто хочет узнать, когда же это все закончится, скажу: тогда, когда достаточное количество людей поймет, что «нам своє робити» и перестанет участвовать в этом цирке. Чем быстрее это случится, тем быстрее будет найден «общественный договор», возможно, и без участия всякого там начальства.