О чем говорит «презумпция правоты полицейского»

Давайте представим ситуацию такой, какой она должна быть в свободном обществе. Вот частная дорога, на которой действуют правила ее владельца. За их соблюдением следит (или не следит) некая частная же контора. Разумеется, в случае претензий к водителю, представитель этой службы «всегда прав», поскольку он представляет интересы хозяина, а дорога-то его. Спорить водителю тут особенно не о чем, это все равно, что придя к вам домой, кто-то начал бы спорить, скажем, с вашим запретом курить у вас дома. В принципе, хозяин дороги может установить любые правила, вплоть до обязательной езды на одном колесе. 

Что ограничивает волюнтаризм хозяина дороги? То простое обстоятельство, что он зарабатывает деньги тогда, когда люди едут по его дороге, а не наоборот. То есть, этот человек понимает, что правила, которые он установит, должны служить цели его заработка, а именно — удобству и безопасности водителей. Само по себе это обстоятельство уже сильно меняет взаимоотношения между водителями и частной полицией, следящей за тем, чтобы правила владельца соблюдались. Например, «штраф», как мера наказания в этой системе выглядит странно. Разнообразных лихачей проще и полезнее для всех фиксировать и не пускать на дороги.

Но, допустим, все-таки возник конфликт. Водитель на частной дороге не согласен с требованием частной полиции. В нашей аналогии с курением: я пришел к вам домой, начал у вас курить, вы мне запретили, я начал протестовать, вы меня побили. Где в этой истории у нас возникает презумпция невиновности? Правильно, в суде. До того момента, пока я не пойду в суд  никакой презумпции просто не существует. Она появляется только как принцип разрешения конфликта третьей независимой стороной (судьей) и означает, что ответчик считается невиновным до того момента, пока не будет доказана его вина. Это просто и очевидно, без этого принципа право невозможно, как очевидно и то, что никто не пойдет в суд, который не придерживается этого принципа.

Так выглядит история с водителем и полицейским в свободном обществе, то есть там, где нет никаких посторонних воздействий в виде государства и право существует и действует в неискаженном виде. Думаю, все заметили очевидную разницу с нашей ситуацией, а именно то обстоятельство, что о презумпции невиновности у нас говорят на стадии возникновения конфликта между водителем и полицией, а не на стадии суда. Почему это так? Откуда она там вообще берется?

Возникает она там потому, что государство постоянно пытается предстать перед нами в роли третьей стороны. Вспомните, что вы обычно слышите, когда вам объясняют пользу, необходимость и неизбежность государства? Правильно, историю о «третьей стороне», которая должна решать вопросы, выносить окончательные вердикты, обладать монополией на принуждение и так далее.

Так вот история с полицейским и водителем — это история, в которой полицейский — третья сторона, который как бы не сам от себя стоит, а от неких сферических в вакууме «правил дорожного движения». В ней спрятано то обстоятельство, что государство является собственником дороги и «правила дорожного движения» тоже его. И суды его, и законы. Но пока оно говорит о «презумпции невиновности», оно тут как бы ни при чем, а всего лишь «третья сторона».

Однако, сама специфика отношений на дороге такова, что делает разговоры о «презумпции невиновности» бессмысленными. Мент поймал водителя и дальше начинается словесный поединок, мастерство в котором и определяет победителя конфликта. Чтобы больше этого не было, государство хочет отказаться в этих вопросах от «презумпции невиновности», которая там якобы существовала. Широкая публика возмущается, поскольку понимает, что это полностью развяжет руки и без того бесконтрольной милиции. Но проблема тут в бесконтрольности и безальтернативности государства, которое владеет всеми дорогами, всеми правилами и всеми судами. Аваков рассказывает нам о том, что «презумпция невиновности не действует в административном праве», но на самом деле в остальных местах она действует просто по недосмотру начальства или, скорее, по той причине, что государству пока что не нужно ее отменять. Когда ему будет нужно, оно легко отменит всякие там презумпции, как это было в свое время в СССР или в Китае.

Поэтому ситуация конкретно в нашей истории следующая. Государство просто избавляется от некоего словесного прикрытия, там, где оно ему мешает. Мы же должны обратить здесь внимание на то, что в ситуации, когда государство владеет всеми дорогами, всеми правилами, всеми судами, а в некоторых ситуациях и всеми нами, нельзя всерьез говорить о каких-то презумпциях, праве и правосудии. И, конечно же, прежде всего, нельзя рассматривать государство как «третью сторону». Увы, в нашей жизни есть только «мы» и «они».