Усадьбы Черкасщины: замки, парки и старосветские имения (часть 1)

Леськово: поразительная готика в центре Украины

Туристическо-историческое наследие Черкасской области в массовом сознании стоит на трех «китах»: Софиевка, шевченковские места (включая Канев), и Корсунь. Однако более чем достойную конкуренцию им может составить первый объект нашего очерка – грандиозный дворец-замок в с. Леськово, что в 7 км от райцентра Монастырище. Это – на запад от трассы Одесса-Киев, уже на исторической территории Восточного Подолья. Самый огромный украинский замок в стиле неоготики достоин быть музеем всеукраинского уровня. Пока же желающим увидеть этот уникальный объект приходится договариваться с охраной военной части, расположившейся на этой территории.

Фото - Е. Курий

Величественный и таинственный замок буквально просится на экран, на страницы книг. Если бы здесь был в свое время какой-нибудь дом творчества писателей, не исключено, что готические мотивы проникли бы даже в насквозь выхолощенную украинскую советскую литературу… Однако даже сейчас, в своем мрачном, и, как полагается замку, дряхлом и полуразрушенном величии, эта усадьба прекрасна.

Поместье, парк которого раскинулся на территории около 90 га, принадлежало четырем поколениям рода Даховских. К числу магнатских он не относился, однако богатства скопил приличные, и уже во второй половине ХIХ века уверенно входил в число самых уважаемых семей, господствовавших на украинском Правобережье. А благородные спортивно-жокейские успехи последнего владельца имения только добавляли ему репутации в аристократических кругах. Впрочем, обо всем по порядку.

Даховские завладели этими землями еще при Речи Посполитой, в 1770 году. Первый владелец – Мариан Даховский – построил небольшой двухэтажный дом на берегу реки с отдельным помещением для садовника. Удивительно, но оба здания сохранились по сию пору. Для Украины это редчайший случай, когда на одной территории можно увидеть сразу два панских дома.

Фото - Р. Маленков

Далее в судьбу поместья Даховских, как, впрочем, и многих иных имений в радиусе пары сотен верст, вмешался факт строительства уманской Софиевки. Уж очень креативные идеи Станислава Потоцкого задели гоноровые струны в душах его соседей по поместьям. Начинается буквально взрывной рост усадебного и паркового строительства на этих землях. Почти каждый более-менее денежный владелец пытался создать у себя нечто, хоть отдаленно похожее на уманское чудо. Тем более, в Софиевке так и не был сооружен дворец, а это уже делало детище Потоцкого «неполноценным». Потому у соседей стимул строить и украшать свои имения явно был. Впрочем, сравниться с «Софиевкой» удалось не так уж и многим. У Даховских это, в значительной мере, получилось. Правда, путь они выбрали иной – сделав упор не столько на парк, сколько на дворец.

Фото - С. Криница

«Обогнать на вираже» славу Потоцкого им удалось только к 1850-х годам, когда уже третье поколение рода соорудило здесь крупный двухэтажный дом с двумя трехэтажными башнями. Соседи завистливо хмыкнули, хотя и сами вовсю соревновались с тенями Станислава и Софии Потоцких: князья Голицыны из Казацкого, барон Корф из поместья Синицы, и князь Воронцов из Мошногорья к тому времени обустроили у себя не менее величественные усадьбы. Однако тех усадеб давно уже нет, в отличие от замка Даховских.

Именно замка, потому что братья Карл и Казимир Даховские строили свое родовое обиталище в средневековом стиле. Дворец, усадебные постройки, конюшни и длиннейший забор, все это окружавший, требовали такого количества кирпича, что пришлось открывать собственный кирпичный завод. Тут, как назло, подоспела отмена крепостного права, что, понятное дело, весьма притормозило строительство. Возможно, потому сын Казимира, Тадеуш (1868-1951), считал планы отца и дяди незаконченными – и затеял грандиозную достройку-перестройку дворца.

Фото - Р. Маленков

Архитектор по образованию и поклонник рыцарской романтики, он подверг здание в 1880-х кардинальной реконструкции. Так что замок представляет собой, фактически, два корпуса, умело соединенных друг с другом. Строение по воле Тадеуша обзавелось шестигранными башенками по углам, и зубцами по всему периметру. Обустроил Тадеуш и паровое отопление. На уровне третьего этажа появилась и прогулочная площадка.

Еще больше внимания последний владелец уделял лошадям. Он вывел собственную породу коней, и успешно ими торговал. Именно упомянутая страсть к верховой езде и подвиги на ипподромах сделали его одной из самых известных фигур в мире польской, и не только, аристократии «от Днепра до Варшавы». В Варшаву же Тадеуш благополучно укатил в 1920-м, успев вывезти их дворца наполнявшие его сокровища четырех поколений рода. Дворец же – о чудо – хоть и был немного пограблен «для порядка», но не сожжен дотла. Говорят, селяне поступили так потому, что пан конезаводчик был не самым плохим хозяином. Впрочем, убивали в те годы и самых что ни на есть меценатов и благодетелей. Так что не будем пытаться понять, почему так произошло, а просто порадуемся этому факту.

В предвоенное время тут располагались дом отдыха для работников сахарной промышленности и пионерский лагерь. Во Вторую Мировую его заняли под военный госпиталь немцы – и с тех пор началась грустная медицинская история дворца, не оконченная и по сей день. Некоторое время тут находился тубдиспансер, а затем – снова военный госпиталь, однако не менее «стремный» - для отставников с нервно-психическими расстройствами. То есть, по сути – специальная психбольница. С тех пор на окнах и стоят решетки.

И хотя с начала 2000-х имущество госпиталя было вывезено, здание продолжает состоять на балансе Минобороны. Официально здесь находится военная часть. Потому проникновение не территорию дворца сопряжено с договоренностями, в основном – прямо на КПП.

Интересно, что в советское время парк Даховских целенаправленно засадили плотными рядами деревьев – так, якобы, легче было маскировать секретный объект, каковым считался госпиталь. Теперь огромные стволы подступают к самым стенам дворца, придавая ему дополнительную мрачность – и одновременно, «подгрызают» его фундаменты. Кроме того, часть подвалов давно затоплена, а через здание прошла огромная трещина. За годы советского хозяйничанья были надстроены конюшни, сооружено вплотную к будке привратника новое здание КПП, а интерьеры почти утрачены. Разобрана была и часть парковых построек, однако большинство хозяйственных помещений, значительная часть ограды, и даже одна старинная ваза возле дворца сохранились – и именно своей заброшенностью придают ансамблю неповторимое очарование настоящей английской «призрачной» готики в лесостепях Украины.

Тальное: датский проект сиятельного графа

Фото - Р. Маленков

Некогда типичное еврейское местечко, Тальное было избрано в качестве резиденции Ольги Потоцкой (1802-1861) – дочери тех самых владельцев Софиевки. С тех пор оно почти столетие было в руках знатнейших родов империи – Нарышкиных и Шуваловых. По мнению некоторых исследователей, летняя резиденция Потоцких в Тальном существовала уже во времена обустройства уманского парка. Ольга провела свое детство частично именно здесь. Когда она стала женой Льва Нарышкина (1785-1846), то перевезла в Тальное и прах своей знаменитой матери, положив его в местной церкви. Однако Софья и тут не нашла покой – в советское время храм разобрали, соорудив на ее месте заводские корпуса. Прах затерялся, зато удалось спасти надгробную плиту Софьи – она, наряду с несколькими надгробьями рода Шуваловых, с начала 1990-х лежит возле одного из фасадов дворца, формируя импровизированное кладбище.

Дочь Ольги и Льва Нарышкиных, также Софья (1829-1894), получила имя легендарной бабки и унаследовала, видимо вместе с именем, ее скандальный характер. Она стала женой Петра Шувалова (1819-1900), человека достаточно бесхарактерного, так что всю тяжесть управления его имениями она вынуждена была взять на себя, что только закаляло ее суровый нрав. Тальное в те годы процветало. А сын Софьи и Петра, Павел (1847-1902), начал возводить на месте старого дома существующий охотничий дворец. Охотиться ему было где – лесные угодья возле Тального раскинулись более чем на 400 га. Да и парк вокруг дворца был вполне природный, разбитый в «английском» стиле. Снова-таки, возвращаемся к теме соперничества с Софиевкой: прямым потомкам Станислава Потоцкого сам бог велел создавать в своих владениях нечто подобное. Говорят, где-то тут оно все и было: статуи, водопады, беседки, гроты… К сожалению, кроме плотины и импозантного дома управляющего, от усадьбы ничего не осталось. Кроме самого дворца, конечно.

Фото - Р. Маленков

Дворец, а точнее, все же, охотничий дом, построен в стиле французских замков Луары. Проект составил датский архитектор Андерс Клемменсен (1852-1928). Надзор за строительством также осуществлял датчанин, потому все было выполнено качественно и в срок. По сути, это единственное на территории Украины творение датских архитекторов – и уникально оно уже этим.

Кирпич трех марок доставляли из самой Дании, черепицу – из Голландии, а вот песчаник для карнизов, балюстрад, балконов – из Ямполя на Днестре. Резчиками по камню руководил богемец (чех) Слам, оконные рамы изготавливал литовец Лихт. Правда, Слам проживал в Умани, но тем не менее...

К сожалению, как и в истории многих других построек, сам заказчик до окончания строительства не дожил – Павел Шувалов умер через полгода после ее начала, не выдержав простуды и известий о крупной растрате управляющего. Строительство заканчивала уже дочь Петра Шувалова, сестра Павла – Ольга (1848-1927). Отсюда она убыла в эмиграцию.

Фото - Р. Маленков

Клемменсен спроектировал здание так, что оно состояло из двух частей – жилой и хозяйственной. Отсюда и различие частей здания. Хозяйственное крыло, правое, имеет вид типичной фахверковой конструкции (ну прямо родная Клемменсену северная Европа), а жилая часть напоминает тот самый французский замок. Над входом сохранился и герб рода, что удивительно для советского времени. Да и три купола на здании символизируют три шлема на гербе. Сокровища дворца вывезли в Умань еще в конце 1920-х, где их следы затерялись.

Советский период здание прожило относительно благополучно, правда, почти полностью лишившись интерьеров и обветшав. Когда в 2000-х началась реконструкция, то прежде всего, сняли старую голландскую черепицу, и заменили ее на современную. Удивительно, что черепицу при этом не разокрали – она так и лежит кучками возле дворца, зарастая травой. Зато медное покрытие куполов здания – до сих подлинное, шуваловское.

Фото - Р. Маленков

На первом этаже сохранился мраморный пол, уцелела и лестница с деревянными перилами. Подвал расчищен, и в него даже можно спуститься. Кое-где уцелели фрагменты лепнины. Остальное – остатки интерьеров уже советского времени. Впрочем, и на том скажем спасибо нашей истории и нашей бесхозяйственности.

Так что всем, кто хочет узнать продолжение истории о роде Потоцких, следует после Умани однозначно ехать в Тальное.  

Шпола: министр-аферист и сокровища в колоннаде

Фото - Р. Маленков

Этот райцентр в царские времена был резиденцией Александра Абазы (1821-1895), аристократа молдавского происхождения, министра финансов Российской империи и сподвижника императора Александра ІІ. После убийства императора Абаза подал в отставку, но продолжал состоять советником при Минфине. В начале 1890-х он решил прокрутить финансовую аферу с помощью своего старого друга – одесского банкира Рафаловича. В результате банковский дом Рафаловича рухнул, а сам Абаза уехал из России в Ниццу доживать свои дни и писать мемуары.

Что касается шполянского дворца (находится он на окраине города, в урочище Дарьевка; фото выше - Романа Маленкова), то здание построено в стиле позднего классицизма, в 1858 году. Декор его фасада имеет ярко выраженные молдавские мотивы, что указывает на происхождение хозяина. Наиболее интересной частью дворца является галерея на ажурных железных колоннах. Местная легенда утверждает, что в одной из них могут быть замурованы какие-то сокровища либо бумаги. Во всяком случае, уже в советские времена колонны неоднократно пытались продырявить, а затем «сверху» руководству интерната, находившегося в здании, предписали ни в коем случае не соглашаться не предложение демонтировать и продать колонны, с какими бы «корочками» не приехали просители. Так и остается тайной, есть ли что-либо в колоннах замка, или неизвестные искатели сами были жертвами классической легенды о «барском кладе».

Абаза устроил в Шполе и церковь, которая не сохранилась. Зато хозяйственные постройки и парк вполне дают представление о жизни финансиста. Говорят, что частично сохранись и интерьеры, только вот подтвердить это сложно: в здании находится по-прежнему интернат, причем для трудных подростков.

Млиев: яблочное царство Симиренко

Здание научно-исследовательской станции в Млиеве. Фото - А. Сидорук

Село с давней историей, оно известно еще в древнерусских времен. В XIX столетии принадлежало Браницким (владельцам «Александрии» в Белой Церкви), породнившимся с Воронцовыми. Напомним, что самый известный из Воронцовых - Михаил - владел соседним местечком Мошны, построив там огромный дворец и разбив парк.

Однако не Браницкими и Воронцовыми знаменит Млиев, а украинскими сахарозаводчиками и садоводами Симиренко. Да, да, известнейший сорт яблок (и далеко не один) выведен на этих землях. И вообще, центр владений Симиренко находился именно в Млиеве. Выкупившись из крепостной зависимости, представители этого рода в течение нескольких десятилетий обустраивали здешние места, превращая их в цветущие сады и показательные плантации, строя образцовые рабочие поселки, оборудованные по лучшим образцам благоустройства. И при этом жертвуя огромные средства на благотворительность. Так, Платон Федорович Симиренко (1821-1863) дал Шевченко 1100 руб. на издание "Кобзаря". Брат Платона, Василий (1835-1915), вообще стал одним из главных спонсоров украинской культуры (кстати, этого его дом в Киеве ныне занят британским посольством).

Главный же садовод рода - сын Платона, Лев (1855-1920), увлекался в юности революционными идеями, за что угодил в Сибирь. Уже там проявилось его призвание селекционера: в Красноярске он разбил сад, сохранившийся до сих пор. Вернувшись после 9 лет ссылки, он застал семейную империю в более чем расстроенном состоянии, но не унывал – и положил начало отдельному ее «кластеру» - промышленному садоводству. Сад, заложенный им, стал крупнейшей в Европе коллекцией плодово-ягодных и орехоплодных культур и первой научной сортовой станцией в империи. Лев Платонович изучал одновременно особенности 3 тысяч различных сортов садоводческих культур. Результатом его исследований стала фундаментальная работа «Помология», опубликованная лишь в 1961 году.

Памятник Льву Симиренко. Фото - А. Сидорук

Советская власть отблагодарила революционера и ученого очень быстро: 65-летнего Льва Платоновича убили в ночь перед Рождеством 1920 года выстрелом в окно, когда он сидел в своем кабинете, работая над той самой книгой. Убийц так и не нашли, но, учитывая аналогичную гибель в те годы от рук «неизвестных» (либо вполне известных, оказавшихся агентами ЧК) первого министра образования УНР Ивана Стешенко (в 1918 в Полтаве), историка Александры Ефименко (также в 1918 году в Харьковской губернии), художника Александра Мурашко (в 1919 в Киеве), композитора Николая Леонтовича (в 1921 на Винничине), и непонятную гибель в Киеве в 1919-м двух младших братьев Льва – Алексея и Николая, то вопрос «кому выгодно» отпадает сам собой. Тем более, что, по местным преданиям, убийцы были отлично известны селянам, особо не скрывались, и дожили до престарелого возраста.

Уничтожила советская власть и сына Льва – Владимира (1891-1938). Первоначально он возглавил созданную в 1918 году Млиевскую научно-исследовательскую станцию садоводства и плодоовощеводства. Но уже в 1933 году, на гребне разгрома украинской интеллигенции, его арестовали, а через пять лет, в 1938-м, расстреляли.

В музее семьи Симиренко. Фото - Д. Ларин

Здание станции сохранилось, и продолжает нести свою функцию. Оно представляет собой образец интереснейшего переходного стиля – позднего украинского модерна, уже советского периода. Перед ним стоит памятник Льву Симиренко. По парку раскиданы и хозяйственные сооружения ХІХ века – лаборатории, зернохранилища, оранжереи. Еще более интересно, что сохранился и старый одноэтажный дом, построенный еще в 1855 году – теперь в нем находится музей знаменитой семьи (обложен в советское время плиткой, на фото выше).

Дожила до наших дней и Троицкая родовая церковь Яхненко-Симиренко. В советское время тут был клуб, и на костях выдающихся сынов Украины проводились танцы.

Адрес станции и музея: с. Млиев, ул. Симиренко, 9. Телефон - 04734 2-24-40.

Будище: усадьба Тарасова детства

Фото - IGotoWorld

Среди шевченковских мест Черкасщины особняком – в прямом и переносном смысле – стоит село Будище, где сохранилась усадьба Павла Энгельгардта, крепостным которого был Тарас. Вернее, это его летняя резиденция. Главный усадебный дом находился в Вильшане, и не сохранился. Тем самым, будищанская дача для нас ценна вдвойне: в конце концов, именно она – одно из немногих подлинных сооружений, хранящих память о детстве и юности поэта (ведь его родная хата также не сохранилась, и была воссоздана только в конце 1980-х годов).

В Будищах Тарас служил казачком у Энгельгардта, потихоньку развивая свой художественный дар: перерисовывая картины, висевшие на стенах. Кстати, некоторые предметы мебели из усадьбы сохранились, и находятся в музее с. Шевченково (быв. Кереливке).

В советское время в здании находилась школа, а в 2011 году началась реконструкция дома и парка, к сожалению, остановленная после того, как примерно четверть работ была завершена. Причины называют разные, но основной из них считается банальное отсутствие финансирования. С тех пор дом находится в состоянии «покрашеных руин». Остальные фрагменты усадебных построек – ворота, погреб – также нуждаются в ремонте.

Под угрозой и огромные дубы возрастом от 800 до 1000 лет, растущие вблизи дома. Самый старый и доступный из них уж частично утратил защитное навершие. Тем не менее, именно он наиболее часто фотографируется туристами. По легенде, в его дупле Тарас прятал от пана свои рисунки.

От усадеб крупных перейдем к небольшим поместьям, еще сохранившим свои усадебные дома. В большинстве своем, они интересны как памятники эпохи, а их состояние колеблется от очень плохого до относительно хорошего.

Дибровка: «телесериал» семейства Антоновичей

Фото - "Замки України"

В середине ХІХ века этим небольшим поместьем недалеко от Христиновки был помещик Драчевский. В 1845 году он вытроил здесь существующее ныне здание в стиле «уютного» провинциального классицизма. Он же приказал вырыть пруд и устроить на нем остров с беседкой. Далее дом находился в собственности Драчевских примерно до 1880-х годов, когда его приобрели представители рода Антоновичей.

Наиболее известным из Антоновичей является Владимир (1834-1908) – выдающийся историк и профессор Киевского университета. Другим видным представителем рода был его сын Дмитрий (1877-1945), также историк и министр времен УНР. Однако данных о том, что именно они жили в поместье, нет. Возможно, речь идет о каком-то из родственников Антоновичей. Местные предания по-разному называют имена владельцев усадьбы, однако в отношении фамилии Антонович они едины. В любом случае одна история, рассказываемая в селе уже несколько поколений, заслуживает внимания.

Якобы, сын владельцев поместья, Анатолий, будучи человеком женатым, во время одного из приездов в имение увидел красивую горничную по имени Анна. Романтическая история закончилась рождением сына, названного Николаем. Анатолий признал ребенка, дал ему свою фамилию, а для Анны выстроил небольшой кирпичный дом, в котором она прожила до глубокой старости, успев дважды выйти замуж. Что до Анатолия, то он был убит в гражданскую войну в Казатине, пытаясь скрыться от красных банд.

Николай остался жить в селе, и женился на местной учительнице немецкого языка Ольге, которая в 1941-м встретила немцев более чем приязненно. По ее совету муж стал полицаем, хотя, по воспоминаниям старожилов, зла никому особо не делал. Конечно же, доблестное НКВД мимо пособника оккупантов, да еще и наполовину помещичьего сына, не прошло – Николая отправили в лагерь, откуда он уже не вернулся. У супругов было трое детей, которые иногда наведываются в село.

Дом Драчевских-Антоновичей сохранился относительно неплохо, успев побывать и интернатом, и больницей, и конторой колхоза. Ныне же довольно крепкое еще здание стоит, фактически, бесхозным.

Добрая: старосветский дом на фундаменте замка

Фото - Р. Маленков

Этот образцовый, как будто сошедший со старой гравюры, дом небогатого помещика (фото - Романа Маленкова), стоит на фундаменте старого замка первой половине XVI века. Для строительства дом использовали и нижнюю часть замковых стен. Местные легенды традиционно рассказывают о подземных ходах под зданием, сохранившихся от былых бурных времен.

В XIX веке село принадлежало некому Флориану Ружицкому. Он разбил вокруг парк, от которого осталось немного. Удивительно, что уцелел и сам дом, который дважды – 1905 и 1921 годах – основательно грабили местные жители. Сейчас здание заколочено. Сохранилась ли в помещениях хотя бы лепнина – узнать не представляется возможным.

Мокрая Калигорка: резиденция видного чиновника

Фото - "Вестник Переяславщины"

Список владельцев этого небольшого села довольно типичен для украинского Правобережья: от поляков Любомирских – к русским князьям Лопухиным, а затем – к новым владельцам с предпринимательской жилкой. В случае с Калигоркой (названной так в честь протекающей мимо речки) ее последним владельцем стал Алексей Нейдгардт (1863-1918) – екатеринославский губернатор (1905-1906), член Госсовета, родственник премьер-министра Столыпина (его сестра был женой премьера).

Нейдгардт не особо менял композицию дома, построенного еще Лопухиными, и не увеличивал территорию парка, а просто ее упорядочил. Свои капиталы он направлял в развитие промышленности в регионе – и конечно же, это были сахарные заводы. Имение он использовал, как летнюю дачу: все-таки из Петербурга сюда было сложно добираться.

Последний раз сиятельный владелец побывал в Калигорке летом 1916-го. А в 1918-м он был расстрелян в Нижнем Новгороде вместе с сыном, одной из дочерей, а заодно и тамошним архиепископом. Причиной стали распространяемые ими призывы протестовать против закрытия храмов. По этой причине в 2000 году УПЦ провозгласила Нейдгардта святым.

В здании находится поликлиника.

Марьяновка: от капитана – к колхозу

Фото - Zruchno.travel

Небольшая усадьба в «шевченковском краю» принадлежала роду Козаковских – польских дворян средней руки. Последний из панов, будучи в чине капитана, в основном, проживал в Умани, где владел двумя домами. Он принимал участие в Первой мировой войне, а позже погиб во время красного террора.

Что же касается парка, то он был разбит тещей одного из Козаковских – Марьяной. Она заложила парк в 1880-х годах, выписав саженцы из Европы и Америки. Общая площадь парка составила 40 га. В 1930-м помещичий особняк стал центральной усадьбой колхоза с необычным даже для советского «новояза» названием «13 лет Октября» (в те времена было не до предрассудков насчет числа 13). В качестве административного здания, красиво увитый плющом, и более-менее отремонтированный, он дожил и до наших дней.

Кроме того, в области сохранились несколько небольших усадеб, об истории которых известно немного, но уже в силу факта сохранности они достойны внимания. Так, на север от Христиновки, практически в одну линию, расположены три поместья. Первым идет с. Пенижково, где находится родовое имение шляхтичей Русецких. Здесь сохранился не только главный дом с фрагментами интерьеров (печи, лепнина), а и хозяйственные постройки и каменная лестница к пруду. Далее, в с. Чайковка располагается имение Гуляницкого (построено в 1885-1905 гг.), окруженное парком площадью в 2,3 га.

В с. Ботвиновка (между Леськово и Доброй) милый панский дом (на фото авторства Nikride) долгое время был занят школой, а ныне используется как хозяйственное помещение. 

Отдельно нужно упомянуть усадьбу Терлецких в пгт Гельмязов на левом берегу Черкасщины. Ныне там находится психиатрическая лечебница. Возможно, именно поэтому здание (как минимум, внешне), а заодно и окружающий парк, поддерживаются в порядке. Однако попасть на территорию практически невозможно.

В следующей части очерка будет рассказано о тех усадьбах области, в которых помещичьи дома не сохранились. Зато зачастую уцелели усадебные постройки, а парки заслуживают неспешных прогулок с осознанием красоты былых времен.

Павел Ковалев