Политика «спасительной девальвации» приведет к уничтожению кредитования

Подразумевалось, что денежные власти наконец-то снимут ограничения на валютном рынке, либерализуют валютное кредитование и вообще все станет так же, как до кризиса, а может быть, даже лучше. Но не тут-то было. Мальчик спрятал в скрипку динамит и выбросил ее в окно.
Взрывная волна прокатилась по межбанковскому кредитному рынку. НБУ и его глава Сергей Арбузов сделали почти невозможное. Постепенно изымая деньги из банковской системы, заблаговременно повысив резервные требования, им удалось сократить остатки на корсчетах до рекордного с 2006 года уровня — ниже 10 млрд грн. Фактически в банках остались ресурсы, достаточные лишь для проведения платежей клиентов.

Банкиры тут же обвинили НБУ в неспособности регулировать финансовый рынок. Мол, цель такой политики — заставить банковскую систему, испытывающую гривневый голод, активнее продавать валюту. Но в то же время дальнейшее восстановление экономики, по мнению финансистов, в таких условиях невозможно, поскольку на кредиты денег просто нет. Один из крупных банков даже устроил небольшое показательное выступление, повысив ставку по кредитам овердрафт до 24% годовых.

Надо признать, что банкиры отчасти правы. Снижение остатков на корсчетах действительно снижает давление на курс гривни и, конечно же, ведет к сворачиванию кредитования. И вообще, центробанки развитых стран предпочитают придерживаться совершенно иных подходов, пытаясь накачивать финансовые системы деньгами, чтобы запустить маховик кредитования и подтолкнуть экономику к росту. Только Украина, к сожалению, не Европа и не США.

В прошлом году, когда НБУ не спешил вводить ограничения и остатки на корсчетах позволяли банкам чувствовать себя свободными, кредиты в экономику увеличились с 717 млрд грн до 724 млрд грн, то есть менее чем на 1%. Тогда как рост ВВП составил 4,2%. О чем это говорит? Прежде всего о том, что экономика способна развиваться и без поддержки финансовых учреждений. Куда важнее для нее стабильность на финансовых рынках, чем возможность занять под 15–20% годовых.

В Нацбанке свои действия объясняют необходимостью снижения инфляции. И очевидно, что радикальное сокращение остатков на корсчетах — весьма действенный механизм. Бесспорно, эффект подобной меры сравним со взрывчаткой, хотя возможно, требовалась ювелирная работа. Ведь цены растут не только по внутренним факторам, но и внешним, например, в связи с подорожанием российского газа. Влиять на Газпром НБУ не может.

Замедляя рост цен, Нацбанк убивает и второго зайца: финансовые учреждения лишаются возможности спекулировать на валютном рынке. Особенно когда кредитование больше не в приоритете. Остается лишь как следует раскачать рынок, создав ложные опасения незначительной девальвации. Начать можно с малого, а запаниковавшее население сделает остальную работу.

Схожие проблемы испытывают рынки развитых стран. Ультрамягкая политика центробанков, призванная запустить экономический рост, пока приводит лишь к побочным результатам. Промышленность остается в стагнации, зато бурно растут фондовые и товарные рынки благодаря притоку горячих денег. И как только денежная подпитка заканчивается, происходит закономерный обвал. Так зачем повторять чужие ошибки, тем более что у украинской экономики главный враг — высокая инфляция. И именно она мешает снижению процентных ставок и росту кредитования. Сложно представить, какие бы темпы роста показывала наша промышленность, если бы можно было занимать под 7–10% годовых в гривне.
А вместо этого навязывается мнение о спасительной роли девальвации. Мол, давайте еще немножко опустим курс, и завтра наши экспортеры завалят страну валютой. При этом умалчивается, что снижение курса гривни моментально уничтожит даже признаки кредитования, снизит покупательную способность населения, что невообразимо для развитых стран, чьи экономики нацелены на внутренний рынок. И, наконец, увеличит дефицит бюджета, обремененного внешними долгами. Интересно, много ли наши экспортеры выиграли от 60%-ного обвала гривни в 2008 году?

Фото УНИАН