Путин надеется на новый Майдан

Несколько последних дней, с того момента, как украинские части были окружены под Иловайском, я пыталась понять, воюем мы уже с Украиной или еще нет и должна вам честно сказать, что я не знаю ответ на этот вопрос, потому что, если это и вторжение, но это пока такое мелкомасштабное вторжение. Насколько я понимаю, сейчас 'это около 1200 российских солдат, большое количество новейшей бронетехники, то есть это, конечно, качественно превосходит то, что было до сих пор. С другой стороны, это не те, условно говоря, 20 тысяч, которые стоят дальше на границе и тоже готовы ее перейти.

Недостаточно уважили

Иловайск - это такое ключевое место, потому что Иловайск – был последняя точка, после которой украинские части завершали окружение Донецка, и если посмотреть на ситуацию с чисто военной точки зрения, то, в общем, становится понятно. Я уже говорила о том, что, когда украинская военная операция началась, она сначала предусматривала окружение Луганска и Донецка по границе и отсечение их с дальнейшим рассечением на части и подавлением. После этого эта операция захлебнулась сначала в тот момент, когда с российской границы по украинским войскам стала бить артиллерия. Украинцы этого не ожидали, украинцы не ожидали такой степени эскалации конфликта. Они думали, что Россия будет придерживаться версии, что Украина воюет с этими самыми сепаратистами. И тогда украинские войска изменили тактику, тогда они стали идти не по границе. А, почему они не могли зайти дальше по границе – потому что они шли по очень узкой полосе, а дальше, если бы они отошли и окружали уже – там уже начинались города. Тогда они стали выдавливать, стали наступать, грубо говоря, со своей стороны.

Наступление шло очень успешно, и было ощущение, что где-то к сентябрю, если не Донецк, то Луганск будет взять. Окружение Луганска было практически завершено, окружение Донецка – было вот-вот. И тот момент, когда до окружения Донецка осталось взять Иловайск, российская сторона, видимо, поняла, что если не повысить ставки в игре, то будет все кончено, а Запад еще не оказал должного уважения России.

Меркель уговаривала Порошенко сдаться
Одновременно, напомню, сопутствовало два события. Этому сопутствовал сначала приезд канцлера Ангелы Меркель в Киев с последующей встречей Путина и Порошенко в Минске. То есть Ангела Меркель приехала уговаривать Порошенко сдаваться, ну фактически согласиться на федерализацию Украины и на все эти условия, которые выдвигает Россия. Собственно, когда Путин увидел в Минске, что Порошенко не сдается, после этого началось уже выдвижение серьезной военной техники.

Обратите внимание, что открыто давали понять Западу перед этим, в том числе и концентрацией военной техники, что «заставьте Киев прекратить огонь, иначе мы начнем полномасштабную войну». И блеф это, не блеф – было очень трудно понять. Запад начал давить на Украину, чтобы та прекратила огонь. Именно с этим и ездила в Киев Ангела Меркель. Я уже говорила о том, что здесь понятная логика, потому что на Западе обитают гуманные демократические государства, которым не хочется что-то делать в результате открытой войны, потому что приходится вводить какие-то санкции – от них пострадает собственная экономика. И так как ничего сделать с Кремлем они не могут, они давят на Украину. Им было бы крайне комфортно, если бы Украина сама сдалась У них была бы чистая совесть, чистые руки. Ну, что поделаешь – сами сдались украинцы!

Кремль воюет на Украине с американцами
И в общем, действительно, комизм ситуации заключался в том, что весь Запад, не только Европа – США были реально заняты тем, что давили на Украину, искали какие-то способы умиротворить Кремль. Но, поскольку, судя по всему, Кремль исходил из некой своей картины событий и представлял себе дело так, что он воюет на Украине не с украинцами, а с американцами, и в Кремле, насколько я понимаю, искренне думают, что Майдан устроили американцы, то Запад и Кремль находились в когнитивном диссонансе, поскольку, в общем, фактически Россия требовала от Запада отдать Украину, а Запад не мог отдать, потому что ему не принадлежит.

Вообще, я обращу ваше внимание, что еще совсем недавно не было планов по созданию Новороссии, потому что, например, если бы эти планы были, не выпустили бы Михаила Ходорковского в ноябре. Более того, я уже говорила о том, что Кремль очень хорошо занимается пенетрацией всякого рода структур на Западе, в том числе, на Украине. В частности, в Украине были абсолютно разложены армия и силовые структуры, и Кремлю, казалось бы, - если мы так долго готовились к освобождению русского населения – не сложно было бы создать разные политические структуры, которые бы занимались борьбой за права русского населения, борьбой за присоединение России и так далее. И мы видим, что ничего этого создано не было в течение последних лет, хотя, еще раз повторяю, те же силовые структуры Украины были разложены совершенно. То есть, все-таки все то, что происходит, оно происходило в режиме реакции на Майдан, и оно происходило в особом когнитивном поле, которое заключалось в том, что «ах, вот если американцы устроили Майдан, то давайте мы им устроим Антимайдан».

Майдан из другого теста
А дальше начались с этим когнитивным диссонансом проблемы, потому что, скажем, люди, которые устраивали Майдан, и люди, которые реально стреляли в полицейских – это были люди, которые были сделаны из одного теста, а люди, которые в Новороссии, скажем так, приезжали из России или были местные люмпены невысокого полета и брали местные дома правительства – это были люди из другого теста. И, когда на них пошли украинские войска и украинские добровольцы, то выяснилось, что сопротивляются они плохо.

И, собственно, мы видим очень тяжелую ситуацию, потому что если войска будут вводиться дальше, то, на первый взгляд, итог войны предрешен, потому что, в общем-то украинская армия – это советская армия образца 91-го года плюс 23 года тотального воровства. Есть немногочисленные добровольческие батальоны, у которых тоже крайне разная степень профессиональности – они не меняют фантастического несоответствия сил, и, собственно, обратите внимание, с каким обращением выступил президент Путин, срочным ночным обращением. Если переводить – фактически с обращением украинской армии сдаваться.

На самом деле ситуация, как я уже сказала, не очень простая, потому что если бы российская армия была введена на территорию Новороссии сразу за аннексией Крыма – это 27 февраля 2014 года – или там март – «крымская речь» Владимира Путина, разрешение Сената на использование войск на Украине - я мало сомневаюсь, что Новороссия была бы сейчас российской – Украина не успела бы пальцем шевельнуть. Более того, я, как ни парадоксально, думаю, что западные санкции вряд ли были бы серьезней, потому что Запад не хочет воевать, но он не хочет и блефовать. Есть теория конфликтов, согласно которой каждый шаг в конфликте в случае следующего шага противника должен оставлять возможность ответной эскалации.

Вот, грубо говоря, за это время Россия сделала много разных интересных вещей, санкций было тоже много поэтапных – каждая была ответом. Вот, если бы Россия проделала с Новороссией то же, что и с Крымом – раз - и съел, то и санкции были бы однократные, ну, двукратные в крайнем случае. Но вот был выбран такой вариант - рубить кошке хвост по частям, потому что все время, видимо, надеялись обойтись малой кровью. Сначала пытались обойтись в Новороссии силами местной гопоты, поджигали Донецк и Луганск. Донецк и Луганск – выяснилось: поджигаются плохо. Херсонская и Запорожская области – вовсе никак.

Тогда стали импортировать инсургентов. Тогда там появились казаки, тогда там появились профессионалы типа Гиркина-Стрелкова, но на небольшое количество профессионалов и фанатиков типа того же Гиркина-Стрелкова прибежало большое количество российских уже люмпенов, которые начали там, в Донецке, отжимать бизнес, сажать в подвал, стрелять, к сожалению, в том числе, по мирному населению. Мы даже видели это видео, в котором они сами хвастаются, как они хорошо стреляют из минометов. Люмпен себя чувствует крутым, когда он стреляет из самого большого калибра, который у него имеется. Куда? Желательно туда, откуда нет ответа.

Поддержка люмпенов Градами
Дальше выяснилось, что эти люди умеют отжимать, поддаваться, но умирать они не хотят и пришлось садить им в помощь с российской территории «Градом», завозить тяжелую технику, к технике пришлось завозить профессионалов. А в процессе была одержана убедительная победа на малайзийским Боингом. Дальше выяснилось, что при поддержке люмпены отступают все равно. Вопрос стал ребром: Либо ДНР и ЛНР бесславно сливаются под ударами украинской армии – а между тем никто еще не разговаривает с Кремлем так, как ему хочется – либо, чтобы принудить Запад к уважению и диалогу, надо вводить армию.

Вот профессор Андрей Зубов заметил, что само вступление большого количества российских военнослужащих на территорию Украины является следствием победы украинцев, и, конечно, за это время еще окончательно стало ясно, что ни США, ни Европа за Порошенко воевать не будут. Я обращаю внимание еще на один момент. Насколько, видимо, внезапно было принято это решение – оно тоже было так же неожиданно, как и история с Крымом. Довольно много свидетельств приходило о том, что в Донецке и Луганске не украинская, а именно сепаратистская сторона и, возможно, существующие на ее стороне профессионалы подрывают инфраструктуру: подстанции, связь. Это свидетельствовало о том, что уже было понимание, что Луганск и Донецк придется оставить: «Ну, вот пусть они в ноябре-декабре будут в Украине без газа, без воды, без электричества, и пусть там население взвоет и все это будет на счет проклятых украинских карателей».

В Горловке все клянут братскую Россию
С другой стороны, вот еще, что изменилось, на мой взгляд, за это время – очень сильно изменилось мироощущение освобождения от проклятых украинских карателей Новороссией. Потому что в мае лично мои знакомые в Горловке голосовали за независимость ДНР с восторгом, вся Горловка голосовала. То есть те же самые люди, которые в Горловке сидят, они говорят, что все клянут братскую Россию, что боевики ходят по улицам в невменяемом состоянии, что они бросают гранаты в любые квартиры; что уехать страшно, потому что тогда квартиру разграбят, а оставаться тоже страшно, потому что ты не знаешь, когда в тебя бросят гранату. К моему даже удивлению, по крайней мере, те люди, с которыми я разговаривала, прекрасно отдают себе отчет, что не только украинская артиллерия стреляет по Горловке. В ответ на мой вопрос, как же определяете, оказывается, что, когда человек живет на месте, он очень точно определяет, откуда стреляют: летит оттуда, где сидят украинцы или летит оттуда, где сидят, соответственно, сепаратисты.
И, в общем, если целью Кремля было присоединение всей Новороссии и прокладка сухопутного коридора к Крыму и, тем более, Приднестровью, то очень сомнительно, что – особенно для Приднестровья – получится. И этот проигрыш, самое смешное, уже, видимо, потому, что Кремль медлил, потому что мне легко представить себе, что российские войска возьмут Мариуполь и Донецк, и Луганск ест, но мне как-то трудно представить их себе в Запорожье. Вот, почему Кремль так долго медлил.
На мой взгляд, есть два резона. Во-первых, ждали санкций Запада. Во-вторых, тут был вопрос неправильных вводных, потому что все время действовали исходя из не очень правильных представлений о том, что происходит. Сначала, видимо, в Кремле думали, что вот Новороссия сама вспыхнет – надо только чуть-чуть подуть, еще чуть-чуть плеснуть бензину – руки останутся чистыми. В этом смысле Кремль сам себя загнал в угол. Потому что, ну как? Уже столько подуто, столько плеснуто, всему Западу ясно – Запад говорит: «Российская агрессия», Запад говорит о том, что Россия постоянно врет. В общем, результатов никаких нет, и получается, что Россия теряет лицо. То есть великая держава дула-дула, плескала-плескала, а пришла украинская армия и разорила «луганскую песочницу». Ну, разве так можно обращаться с великими державами?
Но самое главное, мне кажется, в другом, потому что если начнется впрямую война, то ставки будут очень высоки, и тот, кто потеряет эту войну, потеряет власть. Вообще, у меня есть подозрение, что в Кремле сейчас тоже рассчитывают на этот вариант в смысле Украины; и, что поскольку украинская армия, как я уже сказала не самая лучшая на свете, мягко говоря, то это поэтапное введение войск может быть связано с тем, что… пусть тогда в Киеве случится новый Майдан. Грубо говоря, что ждут 17-го года. Вот, как после февраля случился октябрь в 17-м году, то Кремль очень сильно может надеяться на то – по крайней мере, разные слухи доходят, - что украинская армия, которая не особенно хочет воевать в один момент вместо того, чтобы воевать против российской армии, добровольческие батальоны с криком «Нас предали!» ломанутся в Киев на Майдан и снесут правительство Порошенко и после этого, естественно, воевать уже будет некому.

Россия надеется на второй Майдан в Украине

То есть в свое время немцы завезли в литерном вагоне Владимира Ильича Ленина и не пожалели – как была разложена российская армия в Первой мировой войне. Вот, думаю, что этот урок Первой мировой войны учитывается сейчас российским командованием. Насколько это реалистическое предположение, учитывая, что их предыдущие вводные не были достаточно реалистическими, я не знаю, но, во всяком случае, можно сказать, что признаки этого наблюдаются, и наблюдаются признаки в Украине, что «Вот! Командиры нас предали, спасайся, кто может! Ща мы им покажем!». И тем более, что там, действительно, в украинской армии происходит страшная неразбериха и трудно понять, по какой причине, когда один добровольческий батальон «Донбасс» практически взял Иловайск, два других добровольческих батальона из этого Иловайск при этом попутно сбежали, а там никого не было. И Украина ничего делала, чтобы помочь «Донбассу», и в те несколько дней, которые медлили украинские войска, как раз и вошли профессионалы, российские военные, хорошо подготовленные.
Мне кажется, что это очень высокая ставка, что тот, кто проиграет войну, если она будет официально объявлена, потеряет власть. Конечно, если ее проиграет Украина, то власть потеряет Порошенко – его сметет новый Майдан. А если ее проиграет Россия, то власть потеряет нынешняя власть. В этом проблема относительно маленьких победоносных войн.
Вот есть уроки российско-грузинской войны. Президент Михаил Саакашвили был гениальным реформатором, сделавшим новую Грузию. Он проиграл войну и в конечном итоге это его погубило. Я очень хорошо помню, как я после войны ездила в Грузию и общалась с грузинской оппозицией. Они били себя пяткой в грудь и говорили: «Надо было делать не так». Я говорила: «А как именно надо было делать?» Они говорили: «Мы не знаем как, но не так». И на уровне эмоциональном это сермяжная правда, потому что в войне не считается, почему проиграл – считается, проиграл или нет.

Человек не любит умирать
И все-таки, мне кажется, что достаточно далек от предрешенности исход войны, если она перерастет в открытую стадию. Дело не в том, что украинская армия воюет несколько лучше, чем ожидалось, во всяком случае по сравнению с «луганскими». И дело не в том, что она защищает родную землю. Дело, как ни странно, в одной очень важной тактической категории, которая называется ложь. В свое время великий адмирал Ямамоту сказал, что как только вы начинаете лгать – считайте, что война проиграна.
Вот в гибридной войне, которую мы до сих пор вели, это не так. В гибридной войне целью, инструментом является именно ложь, потому что главная задача гибридной войны – иметь как можно больше жертв со своей стороны, чтобы предъявить их для сострадания и возмущения мира. В условиях гибридной войны, которую ведет, например, ХАМАС, очень полезно воевать как раз руками люмпенов, которые ощущают себя мужчинами, обстреливая собственных мирных жителей из наибольшего калибра. Все равно каждый труп будет списан на украинских, израильских, американских – ну, там нужно подчеркнуть – фашистов.
Но вот если война из гибридной станет обыкновенной, то в обыкновенной войне вы правы по старинке: если вы одержали победу, захватили, как можно больше территорий. И вот тут начинаются проблемы. Человек не любит умирать. Как только индивидуальный живой человек оказывается перед угрозой смерти, у него быстро происходит переоценка ценностей. Он много готов пересмотреть, если это оставляет ему шансы остаться в живых. И, собственно, все здание человеческой культуры во многом построено на создании идей, которые позволят индивидуальному человеку превозмочь страх смерти. Таких идей и побудительных мотивов немного. Они известны все наперечет. Во-первых, это добыча, военная добыча - женщины, рабы, золото, земли – когда-то была одной из главных целей войны. В современной войне добыча солдату не светит, тем более, что в донецких селах нечего ловить – чай не пригороды Вашингтона.

Во-вторых, защита родной земли. Вот, скажем, те псковские солдаты, которые неожиданно оказались в Донецке, они точно не защищали родную землю, в отличие от противостоящих им украинских войск.

Третья очень важная штука – это идея. Вот шахиды взрывают себя на блокпостах. Мы видим, что на наших глазах босые фанатики – ну, уже не босые, слава богу – исламского халифата обращают в бегство шикарно экипированную американцами иракскую армию. Но вот тут-то как раз проявляется наглядная разница между фанатиками и пиарщиками, между подлинным фанатизмом и фейком, между, условно говоря, исламским фанатиком, который в Сирии реально воюет и замечательными ребятами, которые из Франции кричат на роскошной вилле «Россия, мы с тобой!».