Не верь глазам своим или Сказка о падающем ВВП

Первое, что его поразит - это супермаркеты с обилием товаров. Культовый продукт советского человека - банан - в 2019-м стоит дешевле, чем яблоки. Еды не только много, но она очень разнообразна и доступна. Ужин с бутылочкой чилийского вина и подходящими к случаю сырами - обычное дело в Киеве. Буквально на каждом углу наш герой видит рестораны и кафе. Всего этого не было в 91-м. Понятие “вечера пятницы” вообще не знакомо пришельцу  из 91-го. Оказавшись в подходящее время в ресторане он может обнаружить там вполне приличные кавер-группы с нормальным репертуаром.

Понятное дело, что давно нет никаких талонов на сахар и гречку  и товарного дефицита, как такового. Одежда тоже перестала быть проблемой. Теперь проблема украинца - куда деть одежду, которую он перестал носить. Магазинов много и они торгуют массой вещей. Измученный перманентным ремонтом и отсутствием самых простых материалов и принадлежностей наш герой просто упадет в обморок, оказавшись в “Эпицентре”. Многие магазины и другие заведения оборудованы детскими комнатами куда можно сдать свое чадо, пока занят делами.

“Холодильник, телевизор и стиральная машина” бывшие в 91-м символами достатка теперь являются необходимым минимумом, отсутствие которого воспринимается как реальная нищета. Дом украинца набит самой разной техникой, включая компьютеры и ноутбуки и он меняет советскую проводку на новую, чтобы “потянуть” все это. Отдых за границей стал обязательным элементом жизни многих украинцев.

В 91-м поездка на такси могла серьезно подорвать ваш бюджет. Такси было признаком роскошной жизни. Сегодня украинцы ездят на такси практически каждый день, да еще по несколько раз. Украинцы покупают товары не выходя из дома, товары доставляют им курьеры. Многие покупают таким способом даже еду из многочисленных ресторанов. Вы можете купить или продать какие-то вещи на интернет-аукционе и получить их на “Новой почте”, отделения которой открыты буквально повсюду. Все украинцы имеют мобильные телефоны, а проводной интернет у них один из лучших в мире. Не выходя из дома, украинец поддерживает связь со множеством людей, занимается бизнесом и ведет переговоры с партнерами в разных концах мира. Он может посмотреть практически любое кино, послушать любую музыку в хорошем качестве и найти в интернете практически любую книгу если не в переводе, то на языке оригинала.

Наш пришелец удивится тому, сколько людей имеют теперь автомобили, он увидит разросшиеся пригороды, коттеджные городки и настоящие небоскребы.

Но больше всего он удивится, когда прочитает в газете “Зеркало недели” статью, в которой будет доказываться, что нынешние украинцы живут хуже украинцев 91-го года. Он прочитает о том, что ВВП Украины “сократился на 35%” с момента обретения независимости” и что “это худший в мире результат за 24 года”. И он испытает настоящий шок, когда увидит, что люди верят в это и всерьез обсуждают этот удивительный текст.

Если наш гость из прошлого захочет разобраться в этом парадоксе, он обнаружит три вещи. Во-первых, он обнаружит, что любой, кого в школе научили тому, что нельзя складывать друг с другом два яблока и две груши обнаружит, скажем так, онтологическую дырявость показателя ВВП. И это еще не самая большая дыра. Самая большая дыра выглядит как вопрос “а кому нужно складывать цены на разнородные товары в течение некоторого промежутка времени?” Единственный ответ, который может заткнуть эту пробоину - складывать цены может фермер, владеющий human farm, где мы с вами являемся продуктами, которые он выращивает. Для такого персонажа логично подсчитать, на сколько денежных единиц он может обменять выращенные на своей ферме разнородные продукты. Независимо от того, согласны ли мы с вами считать себя овощами, фруктами и рогатым скотом, подсчеты фермера не имеют отношения к нашему текущему благосостоянию.Тот же самый вывод следует из более простого анализа (и это вторая вещь, которую обнаружит наш герой). Этот анализ покажет, что рост ВВП может быть достигнут увеличением бессмысленных государственных расходов, например всенародным рытьем огромной ямы или строительством дворцов для элиты. То есть, изменение благосостояния и изменения ВВП - не связанные вещи.

И здесь нам открывается третья вещь, которую обнаружит наш герой - украинцы верят изменению достаточно произвольного показателя, а не собственным глазам. Точнее, они хотят верить в то, что их жизнь становится все хуже, а сами они постоянно беднеют.

Если наш герой заинтересуется причинами такого удивительного положения дел, он обнаружит, что все, без исключения средства массовой информации начиная с 91-го года рассказывали украинцу о том, что его жизнь постоянно ухудшается. Возникла своего рода “доктрина зубожіння”, которая принимается теперь по умолчанию, как не требующая доказательств.

Более внимательный анализ обнаружит, что украинец весьма устойчив к другим концепциям, которые пытаются ему навязать через СМИ, но вот доктрину зубожіння он радостно поддерживает и приветствует. Этот анализ покажет, что картина мира, в которой “население” неуклонно беднеет выгодна и государству и среднему украинцу. Украинцу - потому, что позволяет ему прибедняться и лицемерить и обеспечивает ему идеологическое прикрытие в его поптыках спрятать что-то от государственного рэкета. Если по умолчанию подразумевается, что все вокруг бедны, то и брать с них особо нечего. Государству же эта доктрина крайне необходима, так она мобилизует пересичных на “борьбу с зубожінням”, то есть на участие в выборах и на поддержку чиновников и их инициатив (которые, конечно же, прямо ведут к зубожінню, а не борются с ним).

Обнаружив такую запутанную ситуацию, остается разве что развести руками и посетовать на то, насколько люди готовы верить в любую чушь, лишь бы не пострадала их картина мира. В этом, конечно, мир 1991-го не отличается от мира 2019-го.

P.S. Я, разумеется, не утверждаю, что жизнь всех без исключения украинцев улучшилась после 91-го года. Скорее, я утверждаю, что мир 2019-го предоставляет человеку множество возможностей, которых у него не было в 91-м, а те, что были теперь более доступны и часто лучшего качества. Я утверждаю также, что нет никакого онтологически легитимного способа узнать насколько “мы” живем “лучше” или “хуже”, так как эти попытки всегда вызывают к жизни фигуру фермера с human farm, а нас превращают в овощи и скот. Введение допущения, что утки, гуси и куры становятся жирнее благодаря производству и обмену между собой, а фермер лишь собирает с них дань, просто усложняет эту метафору.