Битва за процент. Сергей Жадан публикует произведения, не подписывая контракт с издательством

Сергей, насколько мне известно, вы собирались посвятить себя поэзии, а не прозе?

— Писать стихи начал очень давно. Но первые «настоящие» создал в классе девятом, их даже напечатали в каком-то детском журнале. А когда твое первое стихотворение печатают, конечно, ты уже ощущаешь себя поэтом. Так вот я писал-писал, и в 1993 году собралось стихотворений тридцать. Тогда харьковский поэт Анатолий Перерва предложил мне отправить их на два разных конкурса: «Гранослов» и «Смолоскип». Мои сборники победили на обоих соревнованиях, и в 1995-м вышли две первых книги. Следующую издавал уже не в Киеве, а в Харькове почти подпольно: только у друзей есть экземпляры, но была ли книга замечена критиками? Нет, наверное. Зато сборник стихотворений, который, собственно, вышел в издательстве «Смолоскип» (молодых авторов никто, кроме него, тогда не издавал), все-таки заметили. Потом, в 2001 году, стихотворения опубликовали в издательстве «Кальвария». Позднее, когда я на год уехал в Вену, то написал там две книги: стихи и прозу. Их уже издала уважаемая «Критика», поэтому они получили некоторую огласку.

Как вы попали в Вену?

— Поехал благодаря стипендии Фонда Гердера, который также вручает деятелям искусства из Центральной и Юго-Восточной Европы премию Гердера. Ее в том году получил Юрий Андрухович, который на стипендию должен был рекомендовать кого-то из младших писателей. Рекомендовал меня. Тогда, в 2001 году, я получил сумму денег, на самом деле не такую уж и значительную; это было, кажется, немного больше тысячи евро ежемесячно, на которые мог спокойно жить в Вене и посещать любой курс Венского университета. К тому времени я уже был кандидатом наук здесь, в Украине, хотя все эти звания, по-моему, большая фикция. В любом случае на все занятия я, понятное дело, «забил» — просто тусовался в Вене, катался по Европе, знакомился с большим количеством безумных персонажей, о чем потом и написал. Хотя университет все-таки посещал — слушал лекции покойного уже академика Сергея Аверинцева.

Со знанием языка проблем не возникало?

— Нет, я же окончил украинско-немецкий факультет Харьковского пединститута, хотя время от времени посещал курс немецкого, чтобы улучшить знания. Помню, то было немного странное время, в том смысле, что у меня не было каких-то особенных обязанностей, так что успел написать две книги, в частности, свою первую прозу «Біг Мак». До этого не мог себе даже представить, что буду писать прозу.

Обратиться к прозе заставила жизнь?

— Появились такие вещи, которые в стихах не помещались. Они нуждались в другом ритме, в других формальных средствах, в другом стиле письма. В то же время немецкоязычная среда, новый для меня город, новые впечатления — все это тоже повлияло на то, что я начал писать прозу. «Біг Мак» опубликовала Критика в 2003-м. Так уж сложилось, что писатель становится известным только после того, как начинает писать прозу. Так как даже плохо написанная проза значительно расширяет твою читательскую аудиторию. И Украина не исключение в этом, потому что так происходит во всем мире. Если у нас и читают, то прежде всего прозу. В конце концов, она может быть коммерчески выгодной в отличие от поэтических книг. Хотя я не ставил себе такой задачи: денег не хватает — значит, пора писать прозу.

Почему вы доверили свою первую прозу именно издательству «Критика»?

— Это издательство произвело впечатление тем, что публикует исключительно высококачественную литературу; понравились люди, работающие там; кроме того, они первые предложили сотрудничество. Хотя у издательства был один недостаток: на то время его книги стоили довольно дорого. Например, если книга других издательств стоила 5 гривен, условно говоря, один доллар, то у них — 15, то есть 3 доллара. Четыре года назад это было много для украинской книги; сам часто видел, как студенты собирались покупать понравившийся им экземпляр, но на кассе им говорили цену, и они уходили. Проект не планировался как коммерческий, однако, насколько я понимаю, он окупился. Издательство даже допечатывало «Біг Мак» позднее. Речь идет, конечно же, не о бестселлере, а скорее о проекте, который не был убыточным.

Это был ваш первый контракт с издательством?

— Да. Потому что с Кальварией в 2001-м какая-то интересная ситуация получилась: скорее всего, они забыли о контракте. Я не подписывал никаких документов. 2000-2001 годы были такими себе партизанскими временами, тогда книгоиздания в определенном смысле в Украине еще не было. Впрочем, кроме Кальварии, ни одно коммерческое издательство молодых авторов не рисковало публиковать. Не могу утверждать, что Кальвария руководствовалась христианскими мотивами, когда на это шла, да и сами авторы знали, на что идут. К примеру, я на книге «Балади про війну і відбудову» ничего не заработал: тогда авторам вообще ничего не платили. Ситуация была простая: или ты издаешь книгу бесплатно, или не издаешь вообще.

Этот дикий период закончился в 2003-2004 годах, когда другие издательства увидели, что, оказывается, в Украине есть писатели, которых стоит публиковать, и начали их переманивать к себе из той же Кальварии. При этом авторам они платили гонорары. Между прочим, так Кальвария очень быстро лишилась своих авторов. С другой стороны, та моя книга выиграла конкурс «Книга года», так что все были довольны. Я и теперь к Петру Мацкевичу, который тогда был главным редактором Кальварии, хорошо отношусь, наверное, это уже немало — сохранить нормальные отношения с бывшим издателем. Когда же я переиздавал «Балади...» в Фолио, то мои бывшие издатели развели руками: у них не было со мной контракта. Они вдруг вспомнили, что ничего не подписывали, и мы счастливо, без скандала, расстались.

Почему вы убежали в харьковское издательство «Фолио»?

— Увидел, что Фолио занимается продвижением авторов. Дело даже не в бизнесе, а в других факторах. Да, я заинтересован в том, чтобы мою книгу прочитали как можно больше людей. Мы договорились легко и безболезненно — в 2004 году вышел «Депеш Мод». Эта проза перешла определенные границы — меня уже читали не только украинские филологи. Не имею ничего против филологов, но это беда украинской литературы, что она варится в своем соку, существует словно в гетто. Конечно, филологи хорошо знают литературу, у них есть вкус, но развитию литературы они не содействуют. Это водоем, где нет движения, из-за чего начинаются нехорошие вещи. А на самом деле за пределами этого узкого круга в Украине существует многомиллионная читательская аудитория, к которой пока никто из украинских писателей не пробился.

Неужели никто?

— Никто. При всем уважении к Юрию Андруховичу, Оксане Забужко, их издателям, какой общий тираж «Польових досліджень з українського сексу»? Наверное, небольшой. Не знаю, есть ли у Андруховича сто тысяч тиража. Скажем, молодая польская писательница Дорота Масловская свой первый роман продала тиражом более ста тысяч экземпляров. Поэтому о каких бестселлерах в Украине может идти речь? Бестселлер в нашей стране, по-моему, — это когда минимальный тираж будет составлять сто тысяч экземпляров при 40-миллионной аудитории.

Почему в Украине нет бестселлеров в общепринятом понимании этого слова?

— Во-первых, нет сети книгораспространения. Книжных магазинов в стране мало, даже в областных центрах, например, на востоке Украины или на юге до сих пор трудно найти книги современных украинских писателей. То ли менеджеры книжных магазинов не знают, что украинская литература есть, то ли думают, что она не продается. Кстати, этот стереотип все-таки срабатывает. Из-за кризиса книгорапространения издатели не рискуют издавать книги большими тиражами, потому что где потом их продавать? Кроме Фолио и Клуба семейного досуга, ни одно из украинских издательств, похоже, не имеет сети распространения своих изданий. Это причина первая и, на мой взгляд, главная.

Если бы книжные магазины были не только в больших городах, но и в районных центрах, то издатели охотно увеличили тиражи в три раза — и тираж в 10 тыс. экземпляров был бы минимальным. Вторая причина — полное отсутствие литературы в медиапространстве. Медиапространство большинства украинцев — три государственных телеканала, а газеты они читают такие, где о литературе просто не пишут. Делать какую-то рекламу на ТВ издательствам невыгодно. Этого сегодня ни один издатель не потянет. Промоушн, маркетинг — вещи, которыми нельзя пренебрегать, но позволить себе полноценную рекламу украинская литература едва ли сможет в недалеком будущем.

Может, у нас писатели хуже российских пишут? Или слишком умные, потому что за них мало кто «голосует» деньгами?

— Да нет — украинские писатели ничем особо не отличаются ни от российских, ни от польских, ни от немецких. Они не хуже, но и не лучше. Они — другие. А вот рынок значительно хуже, он только формируется. В украинской литературе сегодня есть с десяток авторов, тиражи которых при более благоприятных обстоятельствах могли бы быть намного выше. Наши детективы, женские романы, массовая литература уже созрели к более высоким тиражам. Просто у нас нефилологи не знают, что для них кто-то пишет. Наверное, сами СМИ должны понять, что о людях, читающих книги, необходимо подумать, даже если речь идет о полпроцента потенциальных читателей. Кроме того, почти никто из издателей не скажет тебе правды о проданных тиражах книг: они или преувеличат, или преуменьшат, но правды не скажут. Очевидно, у издателей есть экономические основания, чтобы что-то скрывать.

Приходилось ли вам менять какие-то пункты в контракте с издательством? Если да, то какие именно?

— Несколько месяцев назад я подписывал контракт с Фолио на три книги. А потом подумал и понял, что мне это не нравится, — я не смогу писать, думая, что надо мною тяготеют аж три книги. Так что пришлось аннулировать уже подписанный контракт. Просто частным образом договорились. Хотя однажды была неприятная ситуация с российским издательством, которое меня опубликовало, не указав, что это перевод с украинского. Жаль было переводчиков, работа которых оказалась незамеченной. Я выяснил, почему так произошло. Мне рассказали, что это была маркетинговая фишка, так как они опасались, что книга украинского автора может плохо продаваться. Принесли извинения, но прямо никто не объяснил причины «недосмотра». На самом деле с россиянами трудно работать, потому что они, в отличие от поляков или немцев, еще не осознали, что украинская литература — это отдельная литература, отдельный язык и мы вообще другая страна, тогда как на Западе таких проблем не было и нет. Год назад я разговаривал с уже покойным Ильей Кормильцевым, поэтом, переводчиком, а также издателем (издательство «Ультра. Культура». — Авт.), который сказал мне, что в России такая тенденция: издательский бизнес монополизируется крупными издательствами, вытесняющими с рынка мелких игроков. Если говорить о наших издательствах, то такая ситуация Украине, наверное, не грозит.

Просто россияне, скорее всего, понимают, что в Украине знают русский язык и, если без лишних слов, это рынок сбыта их книг, как и другие страны постсоветского пространства?

— Бизнес есть бизнес. Поэтому осуждать россиян за это нет смысла. Если мы так и не научились защищать свое информационное пространство, то не нужно обвинять кого-то в своих проблемах. Но нам и россияне не нужны для создания проблем на рынке. В наших книжных магазинах менеджеры так умеют спрятать на полке украинскую книжку, что ее невозможно найти. И не нужно здесь искать каких-то идеологических рычагов. В конце концов, бизнес сам по себе идеология.

А чем привлекательны современные украинские писатели, например, для немецкого читателя?

— Они интересуются нашей литературой, потому что вообще интересуются книгами и читают. В этом случае им все равно, будь то украинская литература, будь то китайская. Недавно я ездил выступать в итальянскую деревню в Южном Тироле, где живут две тысячи людей, в основном немецкоязычное население. При этом у них огромная библиотека, галерея. И им зачем-то нужно приглашать украинского писателя из Харькова, компенсировать ему проезд плюс платить приличный гонорар. Понятное дело, что в этом не следует искать коммерции. Просто правительство страны осознает, что если этот процент людей не будет заинтересован в книгах, в искусстве, то станет больше наркоманов, алкоголиков, самоубийц, то есть в обществе должен быть баланс. Поэтому итальянцы, французы, немцы, австрийцы понимают, что государство должно поддерживать, а не контролировать культурный сектор: библиотеки, книжные магазины, музеи, галереи.

Вы параллельно работаете как колумнист. Это хороший заработок для писателя?

— Все-таки это способ обратиться к широкой аудитории. Полгода назад один популярный еженедельник предложил мне вести у них блог (интернет-дневник. — Ред.) бесплатно. И я согласился, потому что понял, что это мне интересно, учитывая количество людей на форуме, численность аудитории. Украине не хватает ньюсмейкеров от литературы, искусства. Стать популярным в узких кругах не так сложно. Намного сложнее выйти за этот довольно узкий круг специалистов, друзей и знакомых. Но это намного интереснее.

Говорят, что гонорары в украинских издательствах за рукописи весьма символические. Так какой все же диапазон?

— Если честно, никогда в глаза не видел никаких контрактов, кроме своих. А они, как вы понимаете, вопреки тому что являются стандартными, все-таки отличаются суммами гонораров. Поэтому о диапазоне сказать не могу. Мои гонорары за украинские издания не такие уж и большие. Впрочем, это не так уж сложно подсчитать, посмотрев на тиражи: издатели едва ли будут платить больше, чем смогут продать. Хотя, подозреваю, другим платят меньше. В любом случае издание книг в Украине для автора — это определенное хобби. Зарабатываю я в основном за счет западных издателей.

Насколько условия сотрудничества с западными издательскими домами выгоднее?

— Выгоднее, конечно. Там закладывается высший гонорар, проценты приблизительно те же, просто 7% от продажи книги, стоящей 20 грн, и 7% от продажи книги, которая стоит EUR20, согласитесь, это разные 7%. Но главное то, что в Европе налажена чрезвычайно серьезная система продвижения книг: издательство, как правило, пытается организовать тебе максимальное количество встреч с потенциальными читателями как в мегаполисах, так и в маленьких городках. При этом большую часть расходов и гонорары берут на себя местные организаторы.

Все это финансируется как государственными институтами, так и частными учреждениями. В результате получается хорошо продуманный и отработанный механизм, позволяющий издателям печатать не только Гарри Поттера, но и тысячи книг, рассчитанных на значительно меньшую аудиторию. Фактически, этому и нужно учиться: не плакать и требовать льгот от государства, а искать местные общественные, благотворительные или коммерческие структуры, за счет которых можно было бы перекрывать отсутствие в своих бюджетах статей на рекламу и промоушн печатной продукции. А в Украине подобные структуры уже сегодня появляются — просто нужно немножко постараться и найти их. Вообще в Украине пятнадцать лет назад интересно было работать банкиром: вокруг стреляли, захватывали помещения, за неделю зарабатывали и теряли миллионы. Думаю, что-то подобное ждет и литературу. Надеюсь, жертвы будут не массовыми.

---

Досье

Сергей Жадан родился 23 августа 1974 года в г. Старобельск Луганской области

Образование

Харьковский государственный педагогический университет им. Г. С. Сковороды

Достижения

наиболее известные книги: «Цитатник» (1995), «Генерал Юда» (1995), «Пепсі» (1998), «Балади про війну і відбудову» (2001), «Біг Мак» (2003), «Депеш Мод» (2004), «Anarchy in the Ukr» (2005), «Гімн демократичної молоді» (2006), «Капітал» (2006), «Марадона» (2007). Признан критикой лидером поэтического поколения 1990-х

Кем бы мог стать: маклером

Главное событие в жизни:

Мундиаль-2006

Главное разочарование:

Евро-2008

Последняя крупная денежная трата: билет на концерт Rolling Stones в Мюнхене