Кадровый голод Зеленского: драма или трагедия

Трагедия – всегда о неизбежном. Ее невозможно предотвратить. Она предрешена и обязательна. Что бы ты не делал – исход неизменен. Неумолимая стихия, которая непременно обрушится на героев – и погребет под собой, невзирая на их усилия.

Драма – всегда про выбор. В отличие от трагедии, тут ничего не предрешено – финал определяется решениями и поступками, а не фатумом. Драматический герой борется, потому что у него есть надежда спастись. В трагедии не спасется никто.

Все это имеет прямое отношение к украинской реальности.

Спустя год после победы на выборах Владимир Зеленский жалуется на кадровый голод. Ищет людей, которые знают, как управлять государственной машиной. Но «чиновничий класс» в стране не очень велик и исторически делится на несколько лагерей.

Одна его часть – это бюрократы, ориентированные на Москву. Их расцвет пришелся на эпоху Виктора Януковича – и закончился вместе с его бегством. Вернуть их на службу мешает закон о люстрации. Возможно, именно поэтому мы то и дело слышим разговоры о его отмене.

Вторая часть «управленческого класса» ориентирована на Европу. Немалая часть этих людей успела побыть во власти в каденцию Петра Порошенко. Но работать с командой Порошенко Владимиру Зеленскому мешает его личная неприязнь к предшественнику.

Есть и те, кто хотел реформ и евроинтеграции, но побил горшки с пятым президентом страны. Едва ли не всех их Зеленский уже успел и назначить, и уволить. Прошлый кабмин многим внушал осторожный оптимизм своей демонстративной прозападностью – но его недолгая эпоха закончилась в марте 2020-го. Андрей Ермак победил Андрея Богдана, чтобы затем разогнать собранное им правительство.

Правда, к этому моменту выяснилось, что уволить людей проще, чем найти им замену. Кадровая скамья Зеленского оказалась пуста. Пророссийские бюрократы недоступны из-за люстрации. Проевропейские – изгнаны в результате интриг. Единственная доступная президенту опция – это менеджеры финансово-промышленных групп. И вот мы видим, как новый кабмин пестрит людьми, которые ранее служили машинистами в олигархических локомотивах.

Впрочем, власть не оставляет попыток найти тех, кто готов лечь грудью на кадровый дот. Проблема лишь в том, что опыт прошлого кабмина оказался настолько показательным, что на эти призывы мало кто отзывается. По сути, потенциальным реформаторам предлагают поставить на кон собственную репутацию. Что не выглядит как честная сделка в ситуации, когда у президента «туман в голове» и непонятные критерии оценок.

Управленцы из «прозападного» лагеря оказались перед этической дилеммой. Которая упирается в фундаментальный вопрос: что именно происходит сейчас в стране. Трагедия или драма.

Первый подход сформулировал Сергей Жадан. Он предельно прост. Нынешняя власть – это команда Титаника, которая ведет корабль на скалы. Ситуация безнадежна, а финал предрешен. Катастрофа случилась еще в 2019-м – и теперь каждому предстоит испить свою чашу до дна. Это философия классической трагедии – в том виде, как ее описывает Жан Ануй.

Второй подход – это философия драмы. Той самой, в которой будущее – результат наших ежеминутных усилий. В отличие от трагедии, драма допускает полутона. Финал пьесы определяется персональным выбором каждого из ее героев. В ней нет предрешенности –и потому никто не обречен на бездну. Все зависит от тебя – и твоего решения.

Вся дискуссия о сотрудничестве с нынешней властью – это спор о жанре нашего сценария. Если вокруг разворачивается трагедия – то нет смысла пытаться изменить ход событий. Если вокруг бушует драма – то можно попытаться закрыть кадровую брешь собственной репутацией и усилиями.

Этот подход разделил бывших соратников по “партии Майдана”. Одна его часть продолжает оставаться во власти, объясняя это тем, что сменщики будут хуже. Другая его часть упрекает своих бывших друзей в коллаборационизме и приспособленчестве. Первые говорят о том, что финал открыт и стоит попытаться. Вторые убеждены, что катастрофа уже случилась, и траектория задана.

Понять можно и тех, и других. Шестой президент страны в совершенстве освоил умение нравиться публике – и не стыдится переписывать имиджевые долги на свою команду. Его приоритеты определяются соцопросами, а его картина мира – ближайшим окружением. Он вряд ли слышал об эффекте Даннинга-Крюгера – и это лишь усложняет моральную дилемму для тех, кто знает, о чем идет речь. Отныне государство – это он, и каждый, кто решит спасать институты, будет натыкаться на упреки в попытке спасти власть.

Впрочем, не мы первые, кто пытается разрешить эту дилемму. В конце концов, пьесу «Антигона» Жан Ануй написал в Париже. В 1943 году.

Автор: Павел Казарин, журналист