Бюджетная задача: как Азаров сводит концы с концами

Поэтому оно активно занимает деньги — у банков, МВФ, ЕС и т. д. и т. п. для того, чтобы все-таки другие украинцы получили «свои» деньги.
Однако похоже, что правительство, помимо займов, готово прибегнуть еще к двум способам закрыть дыру в бюджете — девальвации и инфляции. В отличие от займов эти манипуляции не обсуждаются и, похоже, считаются некими невинными шалостями. А зря.

Приметы времени

Приметы разворачивания инфляции с девальвацией таковы. Во-первых, была понижена учетная ставка НБУ в июне до 9,5% и в июле до 8,5%. Это означает среди прочего, что банки теперь имеют возможность пускать большую, чем раньше, часть средств на кредитование. По мнению австрийской школы, банки производят эти деньги «из воздуха», с точки зрения господствующего в умах политиков и обслуживающих их экспертов кейнсианского направления, это не совсем так, однако оба течения согласны, что снижение ставки равносильно росту денежной массы. Если вы эту массу не вывозите активно за рубеж (как это делают США), то, разумется, ее рост приведет к инфляции.

Во-вторых, Минфин, будучи как-то пойман и допрошен в начале лета, так и не смог огласить свой прогноз по инфляции. На самом деле цифры «уровня инфляции» мало о чем говорят, но важен сам факт отказа уважаемого ведомства. Очевидно, ему указали, что прогнозы могут быть серьезно откорректированы. В роли представителя Минфина выступил Всемирный банк, который спрогнозировал нам итоговую инфляцию в 12%. Правда, наблюдатели говорят, что 12% уже заложены в проекте бюджета следующего года, о чем ВБ, вероятно, известно лучше. Сейчас Минэкономики пытается всех помирить, называя цифру 10%, но ему уже никто не верит.

В-третьих, неоднократно было озвучено мнение о «нецеле­сообразности укрепления гривни», высказанное в том числе главой администрации президента Сергеем Левочкиным. Этот план хорошо известен, весьма прост и называется «постепенная девальвация». Обычная, то есть не постепенная девальвация — это когда государство делает своих граждан беднее сразу и в больших масштабах, и в этом смысле она, конечно, не похожа на инфляцию. «Постепенная» же девальвация означает игру с курсом национальной валюты на ее удешевление. Происхождение девальвации не такое, как у инфляции, но последствия те же — обесценивание денег.

Данные мероприятия помогут правительству закрыть дыру в бюджете. Делается это за счет двух простых эффектов, к которым они приводят. Первый — это обесценивание государственных расходов. Инфляция позволяет правительству платить по старым ценам. Второй — «поддержка экспортеров» через девальвацию. Считается, что снижение курса относительно других валют дает экспортеру «зарабатывать» больше и, соответственно, платить больше налогов.

Нет смысла останавливаться на возможных личных и групповых интересах и возможных «схемах», которые могут существовать в этом деле. Они не имеют никакого значения. Допустим, что цели правительства кристально чисты и действительно состоят в «закрытии дыры». Предположим даже, что правительству удалось получить все возможные займы, организовать инфляцию с девальвацией и закрыть дыру. Но что это означает и кто за это заплатил?

Девальвационная прибыль

Когда экспортер продает что-то за рубеж, он получает в обмен на свой товар валюту, в которой был заключен контракт. Затем, для обеспечения своей последующей деятельности, он меняет ее на национальную валюту. Если курс обмена за это время понизился, то экспортер как бы получает девальвационную прибыль — за одно и то же количество валюты он теперь имеет больше национальных денег. Соответственно, сумма налогов, которую он заплатит, возрастет.

Однако что происходит с точки зрения экономики? Увеличилась ли на самом деле прибыль экспортера? Нет. Прибыль увеличилась бы в том случае, если бы экспортер нашел более выгодного покупателя или ему удалось бы продать больше товара. В нашем случае этого не произошло, а выросло номинальное значение прибыли в денежных единицах за счет ее удешевления. Природу невозможно обмануть и баланс со временем будет восстановлен. Кто заплатит за это? Прежде всего потребители импорта, столкнувшись с тем, что валюта, за которую они покупают товар, подорожала. В итоге за подвиги девальваторов все равно заплатит конечный потребитель, причем на внутреннем рынке.
Есть еще один важный нюанс. Государство живет и действует в рамках четких временнных промежутков — выборов, формирования бюджетов и т. п. Его деятельность оценивают (точнее — оно само так себя оценивает) в терминах этих временных промежутков: в этом году у нас такой дефицит бюджета, а в том был такой, и это хорошо (или плохо). Экономическое время — совсем другое, и эффекты, то и дело проявляющиеся (всегда «вдруг» для правительства) в экономике, могут быть вызваны причинами, которым десятки лет. В этом смысле очень смешно наблюдать за нашими премьерами, когда они стремятся приписать одни показатели своим успехам, а другие — провалам предшественников. Господа! Оно так быстро не работает!

В общем, фактор времени и сам характер деятельности государства в нашем примере играют решающую роль. То есть правительство может записать себе в актив «увеличение» налогов от «прибыли» экспортеров. Убытки же начнут ощущаться несколько позже и, что хуже всего, они прямо не отражаются в отчетности правительства.

Каковы же окончательные результаты этой возни? Если баланс со временем выровняется, может быть, в этом нет ничего страшного? К сожалению, баланс восстановится только на уровне денежных цен, но не на уровне благ. Все время, пока будет происходить ценовое восстановление, счастливый экспортер будет приобретать блага «по старой цене», фактически присваивая часть этих благ.
Экономический рост означает рост количества благ, а не их денежного выражения. Украденное так и останется украденным. Никакого роста в этом случае нет, напротив, есть спад, но при этом красивая отчетность.

Дешевле денег

Как известно, инфляция измеряется в процентах, да еще через индекс потребительских цен, поэтому она представляется как удешевление каждой денежной единицы на некий процент. Например, в этом году нам обещают 12%. В сознании граждан (и в некоторых видах их практики) это выглядит, как то, что каждая гривня стала «дешевле» на 12%.

Тем не менее в реальности все совсем не так. Начнем с простого соображения, что если бы инфляция имела равномерный характер, то никакое правительство ею бы не занималось. Действительно, какой смысл в росте денежной массы, если деньги дешевеют равномерно и равномерно и пропорционально растут цены? То, что именно правительства и их центральные банки представляют собой главный источник инфляции, ясно говорит о том, что равномерным этот процесс никак не может быть и уж совершенно точно его последствия не могут выражаться в процентах.
Правительства занимаются инфляцией по той простой причине, что первыми получателями «новых денег» часто являются они сами либо те группы давления, которым они хотят угодить. Механика тут такая же, как и в «постепенной девальвации»: пока выравниваются цены, владелец «новых денег» покупает блага по старой цене. Мы все доплачиваем за это удовольствие, причем больше всех доплачивают те, кто находится в конце цепочки, то есть живет на фиксированные доходы — прежде всего «бюджетники», пенсионеры и т. п. Заметим, что инфляция часто оправдывается «защитой» именно этих слоев.

Данная механика универсальна. «Хорошие» (западные) правительства используют ее для подкупа групп давления (профсоюзов, всяких там национальных производителей), «плохие» правительства (типа нашего) — для отчетности и разворовывания.
Второй эффект инфляции куда более разрушителен. Дело в том, что экономика имеет еще более сложный и динамичный вид, чем это следует из идеи «индекса потребительских цен». Товары конечного потребления не составляют в ней основной части. Недаром многие экономисты предлагают отказаться от показателя ВНП, расчет которого тоже базируется на конечном потреблении, ввиду обманчивости тех выводов, к которым он приводит.

Кроме того, экономика состоит из бесконечного набора структур — постоянно изменяющихся и взаимосвязанных друг с другом. Если мы задумаемся о структуре производства обычного карандаша, мы увидим там деревообработку, краски, минералы для его производства и т. д. и т. п. Каждая такая структура состоит из предпринимателей, которые в большинстве случаев понятия не имеют, что они участвуют в чем-то эдаком, при этом понятно, что одно и то же предприятие в структуре производства разных товаров находится в разных местах цепочки. Краска может быть потреблена на то, чтобы что-то покрасить у себя дома (конечное потребление), или на то, чтобы покрасить карандаш, который потребится, когда будет продан.

Наконец, если немного подумать, то нетрудно понять, что все эти структуры имеют протяженность во времени, и производство обычного карандаша на самом деле занимает несколько лет. Отдавая деньги за карандаш в магазине, мы оплачиваем усилия предпринимателей, работников и хозяев ресурсов, которые они предприняли несколько лет назад. Разумеется, все это время они не ждали, пока кто-то купит карандаш, а уже давно расчитались друг с другом авансом.

В рамках каждой такой цепочки существует четкая взаимозависимость этих расчетов, и главное в нашей теме правило состоит в том, что чем дальше от конечного потребления расположено предприятие в цепи, тем ниже ставка процента, по которой оно получает свои авансы.
«Новые деньги» всегда попадают в экономику со стадии конечного потребления, то есть с момента, когда вы покупаете карандаш. Затем они начинают расползаться по всей структуре производства, сбивая естественную ставку процента. В наибольшей степени страдают те, кто находится в самом ее конце, там, где ставка процента самая низкая. В итоге через пару лет инфляции обычный карандаш выглядит как кривой кусок дерева, который невозможно заточить с грифелем, крошащимся от одного взгляда.
Инфляция приводит предпринимателей к ошибкам, потому что цены больше не являются точным индикатором для деятельности. Казалось бы, это очень абстрактные слова, но у них есть простое практическое подтверждение. Общеизвестно, что в странах с высокой инфляцией бизнес-проекты обычно не выходят за пределы одного года. Это ясно говорит о том, что инфляция не является равномерной и не может быть учтена в качестве простой процентной поправки при планировании расходов и доходов.

Хроническая высокая инфляция вместе с непредсказуемым государством — это та причина, по которой сколько-нибудь сложная и комплексная деятельность в нашей стране неизбежно заканчивается крахом. Я не ошибся — инфляция и непредсказуемое государство — это одна причина, а не две, это две стороны одной медали.

Сухой остаток

Итак, бюджет наполнен. То есть государство заплатило тем украинцам, которым оно хотело заплатить. При этом случились неизбежные потери как на входе, так и на выходе системы — таково уж свойство всех систем (считаем, что коррупция равна нулю). Эти выплаты получили многие украинцы — военные, чиновники и т. д. и т. п. Значительная часть выплат пошла тем, кто это организует и контролирует процесс налогообложения и бюджетных расходов. Чтобы произвести данные выплаты, украинцы (часто те же самые, что их получили) заплатили значительную часть своего дохода. Потом, для того чтобы эти выплаты были сделаны, они заплатили еще в виде девальвации. Но этого оказалось мало и они заплатили еще раз в виде инфляции и еще раз в виде разрушения производства от этой инфляции. Теперь у правительства все в порядке с отчетностью.

Текст: Владимир ЗОЛОТОРЕВ, Контракты. Фото - Укринформ