О наших потерях: цифры опровергают миф о невозможности победить Россию

Тем не менее, надо абстрагироваться и подчеркнуть несколько моментов, потому что эмоции вредят и разрушают.

Первое. Я получаю представление о потерях с 2014 г. Повторю то, что уже не раз повторял: никакое озвученное число потерь без десятка уточняющих вопросов вам ничего не скажет. Никакая обособленная цифра не будет исчерпывающей.

Чтобы цифра начала говорить – нужно понимать её структуру. Если вы не знаете детальную структуру – не стоит делать выводы, называть какие-то данные о потерях «неправдивыми», «заниженными/завышенными» и т.д. Ваши личные ощущения о потерях всегда (!) будут неправильными.

Основная проблема в том, что при озвучивании потерь разные субъекты оперируют числами с разной структурой. Отсюда разноголосица.

Многие уже разобрались, что есть безвозвратные и санитарные потери. Вывести адекватную интегральную цифру непросто, будут искажения. Например, воин может быть три раза ранен и три раза вернуться в строй. Открытые данные о санитарных потерях лишь в общих чертах описывают ситуацию.

Поэтому любое число нужно воспринимать как ориентир, не как абсолют – а как порядок цифр. Если есть необходимость вникнуть – уясняйте структуру данных.

Второе. Что касается безвозвратных потерь – есть боевые (погибшие на поле боя, пленные, пропавшие без вести, умершие от ран на этапе эвакуации или в госпитале, утратившие из-за ранений способность нести службу и др.) и небоевые (умершие от болезней, ДТП, суицидов, несчастных случаев, выведенные из числа военнослужащих по разным причинам и др.).

Т.е., в безвозвратных потерях не все – погибшие.

Цифры подсвечивают не только непосредственную ситуацию на поле боя, но и: проблемы с дисциплиной, проблемы с медобеспечением и/или на стадии мобилизации, беды с морально-психологическим состоянием и т.д.

Детальная структура потерь даёт возможность делать выводы о влиянии на боеспособность. Поэтому она закрыта.

Я не знаю, какие данные охватывает число 31 тысяча погибших. Только в бою? Все погибшие? Могу предполагать, но не вижу смысла.

Однако я знаю, что вброшенные летом цифры «70 тыс. убитых, 120 тыс. раненых», с которыми сейчас сравнивают – это чушь.

Третье. Кардинальное отличие цифр украинских потерь от российских в том, что о львиной доле наших потерь информация открыта.

Эти цифры не педалируются, но они доступны. Цензуры нет (хорошо это или плохо – другой вопрос). Потеря каждого воина – это боль. За исключением очень специальных воинов, о гибели военнослужащего может написать семья, земляки, сослуживцы и т.д. У нас скрыть эти данные невозможно.

Большая часть отслеживается по открытым указам о награждении посмертно.

Видел в сети ряд комментариев из серии «вот бы какой-то независимый подсчёт наших потерь, волонтёрский или какой-то подобный».

Так всё это есть.

В комментариях – публикации, которые делал коллектив «Книги пам’яті полеглих за Україну» (стена памяти на Михайловской – это их работа совместно с Национальным военно-историческим музеем Минобороны) в ноябре 2023 года. Там есть погрешности (с публичными данными всегда есть какие-то неточности), но материал очень наглядный. Собраны и боевые, и небоевые безвозвратные потери не только ЗСУ, а всех Сил обороны.

Россияне все эти данные собирают и цифры знают. Но они их в обобщённом виде не разгоняют! (только в виде отдельных эмоциональных историй или фото с кладбищ, чтобы раздёргать людей).

Потому что реальные цифры наших потерь 1) в разы меньше российских; 2) в разы меньше того, что вбрасывает российская пропаганда. Т.е., Кремлю невыгодно их разгонять. Наоборот – россияне очень часто используют приём «отзеркаливания»: приписывают нам свои потери, чтобы запутать, создать чехарду цифр.

Если суммировать по открытым данным все виды наших безвозвратных потерь, включительно с пленными и пропавшими без вести, это число на сейчас порядка 50-55 тыс. человек. Подчёркиваю – это максимальное число и не все в этой сумме – погибшие.

Четвёртое. По данным группы «Информационное сопротивление», которые совпадают с цифрами российских мониторинговых групп, в самой России публично подтверждена (некрологи, фото с кладбищ и поминальных мероприятий, др.) информация о гибели более 45 тыс. российских военнослужащих.

Это – убитые с очень небольшой долей умерших от ран и мелкими вкраплениями небоевых инцидентов. Т.е., на 99% – это БОЕВЫЕ безвозвратные потери.

Таким образом, это – МИНИМАЛЬНАЯ цифра. Абсолютно достоверная (есть имена и все выходные данные).

Без пропавших без вести. Без пленных. Без списанных вследствие ранений. Без небоевых потерь. С Крымом, но без (за очень редким исключением) жителей ОРДЛО.

Т.е., у нас 50-55 тыс. – это максимум, а у них 45+ тыс. – это минимум.

Россия потери скрывает, реальное количество убитых/умерших, согласно косвенным признакам, может быть в 4 раза выше публично засвеченных.

Президент назвал цифру 180 тыс. убитых российских солдат. По тому, что мы видим своими методами – вполне может быть подобная цифра убитых. Порядок цифр такой точно, но могут быть нюансы учёта. Например, учтена какая-то часть жителей ОРДЛО, которые уже формально служили в российской армии, либо не только убитые россияне, но и умершие в армии по разным причинам. Всех безвозвратных потерь может быть и больше (особенно списанных из-за тяжёлых ранений).

Военные эксперты говорят, что Россия проиграет войну, если соотношение потерь будет 1 к 5. Мы можем делать обоснованное предположение, что сейчас соотношение безвозвратных потерь – около 1 к 3,5/4. У россиян больше наших пленных, но у них непропорционально больше пропавших без вести (вспомните хотя бы мобильные крематории).

Т.е., у нас ситуация тяжелая, но и у противника всё в напряжении. Цифры опровергают миф о невозможности победить Россию. Мы близко от этой грани. Поэтому я и повторяю: необходимо единство и концентрация всех сил, безысходности точно нет. И оружие.

Задержка с поставками от партнёров имеет очень страшное и наглядное математическое выражение: неизбежно начнёт выравниваться соотношение потерь. Соответственно – шанс переломить ситуацию отдалится.

Уверен, что аналитики основных партнёров все эти выкладки знают не хуже нас и своим лидерам докладывают. Ввиду чего затягивание политических решений выглядит ещё более отвратительно и контрпродуктивно…

Президент отметил, что в марте-апреле будет очень сложно. Я уже писал, что есть прямые параллели с весной 2022 года. Тогда самый страшный месяц был – май: когда решения по оружию уже были приняты, но на фронте всё заканчивалось.

Помогать и не усложнять – вот базовые установки на ближайшее время.

Автор: Олексій Копитько, координатор групи «Інформаційний спротив», провідний експерт ГО «Центр військово-політичних розслідувань» (мовою оригіналу)