Вестники апокалипсиса: большинство писателей-пророков конца света — американцы

«Какая-то апатичная планета. Ни капли не жаль», — произнес сотрудник бюро планирования гиперпространственных трасс и подал сигнал к полному уничтожению планеты Земля. Перед этим он доходчиво объяснил землянам, что снос планеты необходим для строительства гиперпространственной экспресс-магистрали. Что планы взрывных работ были выставлены для всеобщего ознакомления в местном Отделе планирования на альфе Центавра еще пятьдесят земных лет назад. Надо было подать жалобу или по крайней мере ознакомиться с планом, тем более что альфа Центавра всего в четырех световых годах от Земли… Так представлял себе финал человеческой цивилизации англичанин Дуглас Ноэль Адамс, автор бестселлера «Автостопом по Галактике». Людям его сценарий «конца света», очевидно, пришелся по душе. Книга пользовалась огромным спросом, многократно переиздавалась, по ее мотивам сняли несколько полнометражных фильмов и даже один телесериал.

Кто виноват

Описывая свою версию гибели Земли, Адамс проявил редкое среди современных фантастов человеколюбие. В его романе земная цивилизация умерла быстро, без агонии. На ликвидацию планеты потребовалось меньше двух минут. Коллеги по цеху, писавшие о «конце света», как правило, предрекали человечеству долгую мучительную смерть с кровопролитными войнами и всевозможными катаклизмами. Что еще важнее, у Адамса Земля была уничтожена по независящим от ее населения причинам. Тогда как большинство авторов описывали некую глобальную катастрофу, произошедшую по вине людей.

Последний кризис

В романе «Галапагосы» Курта Воннегута описан крах глобальной экономики. Страны мира одна за другой объявлялись банкротами. Их национальные валюты теряли всякую ценность. Все это в результате привело к тому, что деньги как таковые утратили покупательную способность. «Те, кто обладал какими-либо необходимыми для жизнеподдержания товарами, отказывались уступать их за деньги — все равно, соотечественникам или иностранцам, — писал Воннегут. — Они вдруг получили возможность сказать людям, чье состояние имело лишь бумажное выражение: «Эй, вы, идиоты, очнитесь. С чего вы решили, что бумага может иметь какую-то ценность?». Те же, кто прямого доступа к предметам первой необходимости не имел — умирали, и таких было большинство».

Природные ресурсы Земли вовсе не были исчерпаны. Пищи и прочих запасов хватало для того, чтобы прокормить все население планеты. Однако экономический механизм обмена ресурсами был уничтожен, «все новые и новые миллионы их начинали приближаться к голодной смерти... и голод этот был столь же очевидно продуктом переразвитости человеческого мозга, как и Симфония № 9 Бетховена».

Бывший солдат 106-й пехотной дивизии армии США Воннегут, один из семи военнопленных, чудом выживших во время бомбардировки Дрездена, не объяснял, чем ему, собственно, не угодил немецкий композитор со своей Девятой симфонией. Писатель лишь упорно подчеркивал, что слишком большой, «переразвитый» мозг — источник всех бед человечества. В конце романа люди эволюционируют: обретают маленький примитивный мозг, перепончатые лапы, покрываются шерстью и живут, как животные — без денег, без симфоний, без проблем.

Типичный апокалипсис

«Авторов, предложивших какой-то оригинальный финал истории человечества, не так уж много», — сетует Синтия Ландау, координатор Центра изучения истории американской прозы Принстонского университета. По ее словам, в современной литературе давно обозначились два основных шаблона описания «конца света»: мощнейший ядерный взрыв и захват Земли взбунтовавшимися роботами. По мнению эксперта, очень многие современные романы об апокалипсисе — по сути подражание Полу Андерсону. Его дебютный роман «После Судного дня», опубликованный в 1962 году, стал сенсацией, не в последнюю очередь благодаря тому, что содержал вполне реалистичные описания «ядерной зимы», наступающей после атомного взрыва. «Разумеется, это фантастика, однако многих читателей книга действительно напугала, — объясняет Синтия Ландау. — Вероятно, эффект был бы гораздо слабее, опубликуй Андерсон свой роман годом раньше или несколькими годами позже». Людям, недавно пережившим Карибский кризис, катастрофа, описанная Полом Андерсоном, показалась не такой уж невероятной. «Не удивительно, что публикация романа в США вызвала «вторую волну» роста спроса на частные подземные бомбоубежища», — говорит литературовед.

Анализируя частоту обращения к теме «конца света» в современной художественной прозе, Синтия Ландау сделала любопытный вывод. Оказывается, об апокалипсисе пишут в основном американцы. Причем в самые экономически благополучные для США годы таких произведений было опубликовано особенно много. «Скорее всего, дело в конъюнктуре рынка беллетристики, — предполагает эксперт. — В кризисные периоды растет спрос на позитивные сюжеты, во время экономического подъема — на страшилки. Чем лучше живут люди, тем сильнее им хочется острых ощущений».