Украинский режим самооккупации

Недавно мой друг рассказал историю о том, как его знакомый паркетчик работал на объекте, принадлежащем «уважаемой семье». Паркетчик имел неосторожность встрять в разговор между дамой из уважаемого семейства и прорабом. У дамы от такой наглости случился припадок, глаза вылезли из орбит, и она, шипя, выдавила что-то вроде «как вы смеете открывать рот в моем присутствии!» Собственно, суть истории состояла в том, что мой друг выражал радость от того факта, что его не было там в этот момент. Иначе дама неминуемо получила бы....ээээ.... отпор, что могло привести к разным неприятным последствиям.

Автор этих строк тоже старается не бывать в местах, где бывают разного рода уважаемые люди, и слава Богу, что таких точек пересечения становится в моей жизни все меньше. Ведь дело в том, что я не считаю их уважаемыми, а напротив, по умолчанию полагаю их людьми «наиподлейшего звания». И я понимаю, что легко могу сильно обидеть словом или действием такого вот уважаемого человека, когда он будет особенно ярко себя уважать. И самое грустное, случится это чисто инстинктивно, как вы отмахиваетесь от мухи или прихлопываете комара.

Так вот, вся эта прелюдия, собственно, вот к чему. Мы с вами живем в стране, которая имеет одну интересную особенность, о которой я попытаюсь рассказать. Все государства, за очень редкими исключениями, вроде США, возникли как результат военного завоевания. То есть, «правящий класс» в них является потомками завоевателей (по крайней мере, до момента победы бюрократии над аристократией). Понятно, что они смешивались с местным населением, перезавоевывались другими завоевателями и так далее. Что бы ни произошло затем в этих странах и к какой бы «демократии и процветанию» они потом не пришли, у всякого процесса есть начало. Так вот, первоначальное существование класса уважаемых людей основывалось на факте военного принуждения. Начальник — это вот тот дядька с здоровенным мечом и тут ничего не попишешь. Либо наоборот — давайте выгоним этого дядьку. В любом случае, факт наличия дядьки и меча при нем признается и сам по себе не вызывает никаких эмоций.

С украинцами вышло немного не так. Украинцы давно приспособились к жизни в чужих империях. Для этого они выработали две стратегии. Первая — идти в начальники, то есть, работать в имперском аппарате. Вторая — воровать у начальства. И то и другое считается законным и часто пересекается. При этом, первая стратегия предполагала, что человек разделяет имперские ценности только на рабочем месте. Он может быть каким угодно хозяином, начальником, самодуром, но он не может быть барином. Открыть рот в его присутствии — не грех, его присутствие отнюдь не монаршье, просто человек хорошо устроился, чего и нам желает. Не случайно империи старались не строить иерархию, по крайней мере, ее основу на «местных». Ибо у «местных» тут же заводится кумовство, то есть немедленно организуются структуры по перекачке ресурсов империи в свой карман.

Империя с ее пафосом всегда была где-то не здесь. В основном, в Москве. И вот случилось так, что Москва откололась от Украины. Украинцы принялись «розбудовувати власну незалежну державу» и как в том анекдоте о человеке, пытающемся собрать кровать из деталей, украденных на военном заводе, построили очередную империю. В ней даже завелась «аристократия». Однако, в этом деле есть существенный нюанс — ни эти «аристократы» ни их предки не являются завоевателями. Они ведут себя так, как будто только что выиграли войну, но никакой войны не было. Поэтому их существование никак не укладывается в «общественный договор». Их легитимность не признается и никогда не будет признана. Мы имеем удивительную ситуацию. Украинцы создали режим самооккупации, в которой одна часть населения откровенно глумится над второй, но при этом, в отличие от обычной оккупации, вторая часть не признает первую. Терпит, унижается, но не признает. Чем и как это закончится — остается только гадать.