Одиннадцать стульев Партии Районов

Мелкими шажочками седовласый дедушка приближался к постаревшему великому комбинатору. «А что, отец, невесты в вашем городе есть?», – глаза Жирика (так его звала мама, на самом деле его фамилия – Шириновский) сощурились в тонкую полоску, и он на минуту превратился в японского туриста. «Кому и депутат – невеста», – с лету перефразировал известную фразу старичок.

Слегка улыбнувшись, сын бывшего турецкоподданного медленно пошел вслед за дедушкой. А дедуля засеменил старческой трусцой. Он опаздывал. Просто дико опаздывал, в который раз! Предвидя недовольные физиономии своих товарищей, старичок, а именно Владимир Васильевич Рыпак, ускорил темп. Вскоре вдалеке он увидел фасад знакомого здания. «Наконец-то», – с облечением подумал Рыпак, устремив свои старческие ножки к желаемой цели.

Когда щупленькую фигуру старикашки поглотил дверной проем, к зданию подошел товарищ Жирик. Спокойно осматриваясь, он глянул на вывеску возле двери. Название учреждения красовалось большими буквами: 2-ой дом Старсобеса. Но окончание «са» было заклеено вырванным листком тетрадки в клеточку. На заветном листе дрожащей старческой рукой была выведена другая надпись: офис Партии Районов. Товарищ Жирик, предчувствуя легкую наживу, бросился в темный разрез двери, и подъездная тьма поглотила его.

Ощупывая руками стену, великий комбинатор чуть не споткнулся. Пахло плесенью. Вдруг отчаянный сын бывшего турецкоподданного руками нащупал что-то скользкое. «Похоже на склеп», – тихо сказал товарищ Жирик, ощупывая карман пиджака в поисках спичек. Но поджигать спички не пришлось. Как раз в этот момент на вершине лестницы засверкал свет. Бойкий старичок добрался до площадки этажа, и кто-то ему открыл дверь квартиры. Воспользовавшись моментом, Вова резко рванул и в два гигантских шага оказался рядом с заветным бледным куском света, который источала маленькая щель неприкрытой двери.

Осторожно приоткрыв дверь, товарищ Жирик внутренне ахнул. Комнату заполняли всевозможного вида старички. С проседью, на покрашенных волосах, с плешью, окаймляющей круглый контур лица. Толстые, со свисающим брюхом, чьи штаты придерживались двумя рядами мощнейших подтяжек, худощавые, в синих потертых пиджаках, показательно бедные, но хранящие на своих счетах в Рио-де-Жанейро пару миллионов. Все это старческое сборище шевелилось, будто одна старая, дряхлая медуза в прибрежных теплых водах. «Закройте форточку, дует!», – среди невероятного шамканья и чмоканья губами послышался резкий недовольный голосок.

Товарищ Жирик разыскал глазами своего старого знакомого. Владимир Васильевич Рыпак протискивался сквозь толпу однопартийцев. Успев пару раз ненароком выбить пожилым коллегам вставную челюсть и скинуть с потных голов не менее трех париков, Рыпак подошел к противнику сквозняков.

У великого комбинатора екнуло сердце. Почуяв большой куш он стал расталкивать старикашек, которые отлетали от его слегка осунувшейся, но все еще мощной фигуры, как кожура семечек с пальцев бабушки, сидящей на скамейке в киевском дворике.

Приблизившись к двум дедам, он незамедлительно начал разговор, обратившись к седому собеседнику Рыпака. «Позвольте, товарищ, как вас кличут по батюшке?», – сказал великий комбинатор. Недовольный внезапными турбулентными потоками, то есть сквозняками, повернул голову к пришельцу. «Меня? – он вопросительно поднял свои старье сухие плечи, – Николай Янович Азиров. А вы позвольте узнать кто?».

Довольный началом разговора товарищ Жирик хотел было опять представиться лыжным инструктором, но вспомнив кислое лицо оболваненного Каскева, и рассмотрев щупленькие плечики старикашек, которых вряд ли мог заинтересовать лыжный спорт или на худой конец LNG-терминал, комбинатор быстро сориентировался. «Я полномочный российский представитель Дмитрия Анатольевича от Владимира Владимировича», – сказал товарищ Жирик, слегка вытянув из верхнего кармана красную книжечку, очень похожую на удостоверение. Схватив инициативу в свои железные руки, сын бывшего турецкоподданного полностью завладел вниманием старцев. «Так, вы мерзнете? Желаете скидочку на газ? Могу устроить дешево», – сказал Вова. В ответ старикашки быстро закивали головами в знак согласия.

Схватив их за руки, товарищ Жирик потянул собеседников в самую гущу колыхающейся гурьбы дедов. Разношерстное столпотворение раздвинулось и проглотило троицу. Гомон и шамканье старикашек всех мастей усилились. Наконец-то все слилось в один монотонный гул. На улице стемнело. Люстра с хрустальными побрякушками озарилась электрическим светом. Толпа покачивалась в такт. И только легкий сквозняк пытался разогнать в комнате устойчивый запах нафталина.