Маркав и тюремщик. Почти реальная история

Дело в том, что он родом из Большекаменки, небольшого села в Луганской области. С детства кроме полуразвалившегося колхоза и терриконов шахт Козин ничего не видел. Несколько раз в месяц, будучи еще школьником, он выезжал в близлежащий город Ровеньки, чтобы побухать в местном баре, пару раз в соседнее село – подраться за девок. Один раз съездил в Луганск. Жизнь Артема Козина – сплошная тусклая степь днем и неосвещенные прямые улицы села ночью. Этакая провинциальная борьба света и тьмы.

Несколько лет назад он пошел служить в армию. После – устроился в пенитенциарную службу. Работа тюремщиком ему откровенно не нравилась. Физически не сложная, но морально тяжелая – Козин постоянно ощущал себя сторожевой собакой.

Его напарник, Сан Саныч Свистунов, знал о чувствах парня, поэтому иногда приговаривал, мол, тюремщики – это дворники общества, прибирают всякий мусор. В ответ Артем кивал головой – не переубедишь. Когда же Козин «созрел» для увольнения, в СИЗО завезли арестованного Юрия Луценко.

«Ух ты, – думал большекаменец, – этих людей я только по телеку видел, а тут вживую. Останусь пока, хоть кого-то из знаменитостей повидаю».

Через год привезли Юлию Тимошенко. Жизнь налаживается, а у кого-то разлаживается, подумал в этот раз Козин. Увидеть Тимошенко тюремщик не смог. Экс премьер-министр находилась в женской части СИЗО, но сама мысль, что Козин ходит недалеко от сильных мира сего, пусть и бывших, согревала его не хуже ватника зимой. Так он коротал дни – периодически хотел уволиться, но когда подходил с заявлением к двери начальника, бац, новость – привезли еще одного свергнутого небожителя. Таким потоком проходил день за днем, месяц за месяцем.

И вот вчера в СИЗО появился еще один – Игорь Маркав. Артем не много слышал об этом типе, вроде глава партии с русским словом в названии – «Родина», да и вообще, выступает за все русское – язык, культуру, союз с Россией. Козину, который вырос в русскоговорящем регионе недалеко от границы с РФ, стало интересно. Чем Маркав отличается от других?

Однажды охранник постучал ключом в железную дверь. За ней находился новый заключенный. Уже полчаса Козин уговаривал его взять еду с подноса, но арестованный сопротивлялся, требовал организовать ему встречу с министром МВД, премьер-министром и даже президентом.

После этого Маркав матерно прошелся по всей верхушке украинского политического Олимпа – от востока до запада. «Как же сочен и широк русский язык, – с улыбкой думал Козин, – сразу видно, что арестованный хоть и не земляк, но близкий по русскому духу».

Еще пять минут по коридорам Лукьяновского СИЗО разлетались ругательные образы, оскорбительные сценки и попросту посылания к черту. Когда весь поток сознания Маркава наконец-то вылился на уши тюремщика, последний загрустил.

Как-то однообразен этот одессит, подумал Козин и решил сменить тему. «А я ведь тоже из русского региона, считай, что мы земляки по душе, товарищ», – с советской интонацией дружбы народов сказал Козин.

За дверью на пару минут распласталась тишина. Вдруг раздался скрежет, будто кто-то пытается сдвинуть кровать с места. Безуспешно. Стук. Еще стук. «Слушай, браток, русский не русский, я тебе скажу одно – это лабуда. На лохов. Нет никакого русского единства. Русский нации. Русского союза. Есть только бабло. Оно связывает сильнее, чем какие-то говорящие регионы. Отличие меня и тебя в том, что я держал руками бабла немерено, а ты нет», – раздался за дверью голос Маркава.

Козин застыл. Вначале он хотел обругать заключенного, послать его по всем кочками в самый дальний конец мира, но вдруг что-то его остановило. Это что-то, будто назойливая муха, опустилось на голову и замерло – одинокая мысль «а ведь он прав». Есть люди, которые верят в какую-то идею, готовы положить за нее жизнь. И они не задумываются, что эту идею вложили в них другие. И эти другие правят миром. Под фасадом идеи равенства, русского мира, даже демократии, маячит тень бабла. И чем больше его у людей, тем сильнее они кричат о равенстве, русском мире и демократии.

И только теперь Козин понял свое предназначение. Тюремщик – это не уборщик, а отсеивающая сетка, в которой иногда застревают сильные мира сего, уравновешивая тем самым баланс во вселенной. Хоть немного – противовес силе денег. Даже ради мести и сведения счетов.

Воодушевленный этим открытием Козин пошел по коридору. Его гулкие шаги разлетались в разные стороны и ударялись о зеленые стены СИЗО, будто мячики пинг-понга. Он чувствовал себя нужным механизмом в государстве, винтиком, передаточным моментом сложной конструкции, которая приводит в действие еще большие винтики и зубчатые валы. Козин шел по коридору и точно знал, что будет работать в СИЗО, пока не привезут нового арестованного, фамилия которого начинается на Я.