Професіоналізм фотожурналіста полягає у здатності спіймати момент, який розповість аудиторії про те, що відбувається. Під час війни – така робота пов'язана з прямим ризиком для життя. Український фотокореспондент та документаліст Максим Левін, який знімав для Радіо Свобода, а також Reuters, BBC та Associated Press, загинув, висвітлюючи вторгнення Росії в Україну. Помічник президента України повідомив, що Левін зник безвісти 13 березня у Київській області. 1 квітня тіло Макса Левіна було знайдено біля села Гута Межигірська. Генпрокуратура України заявила, що, за попередніми даними, Левін зазнав двох смертельних поранень, у нього стріляли зі зброї військовослужбовців російської армії. У 40-річного Левіна залишилися дружина та четверо дітей. Радіо Свобода зібрало фотографії, зняті Максом Левіном у різний час.

Украинский фотограф Паша Тищенко снимает улицу под влиянием внутренних импульсов, которые он не может выразить словами. Несмотря на техническую несовершенность, его снимки — честные и наивные — странным образом очень точно отображают действительность.Паша Тищенко фотограф из Чернигова, живет в Киеве. — Фотографией я занимаюсь с сознательного возраста. Вернее, она занимается мной, отчасти формируя мою личность. Я не считаю свою эстетику суровой — наоборот, мне она кажется весьма гармоничной и милой. Мои работы сделаны «неаккуратно». Это не специально — просто от отсутствия образования. Снимая на улице, я не разговариваю с героями. Иногда меня в ответ оскорбляют, но я просто это игнорирую. Несмотря на деликатность тем, я не вижу моральной дилеммы в том, как фотографирую людей: искусство первоначальнее любой морали. К своим героям я отношусь очень тепло. Если кого-то встречаю потом, радуюсь, будто увидел родственника или школьного учителя. Мне трудно сформулировать причины и темы моего творчества. Я и занимаюсь-то им, чтобы выразить идею точнее, чем получается словами. Это процесс, завязанный на подсознании, и если я облеку в слова то, чем руководствуюсь, получится испорченный телефон. Мне трудно говорить от своего «я», так как я чувствую его непостоянство. Вместо «я» представляю какую-то игру атомов, некую постоянно продолжающуюся реакцию. Творчество — одна из ее форм. На самом деле моя цель — чтобы мои снимки покупали олигархи и вешали у себя в кабинетах.

Вдохновившись космическими пейзажами Исландии, Григорий Веприк решил отыскать в Украине места, которые выглядели бы не менее живописно, — и нашел их на дне промышленных карьеров.Григорий Веприк 32 года, фотограф, владелец агентства The Gate Agency. Живет и работает в Киеве: — Я несколько лет работал на телевидении. Мне нравился процесс съемок, хотя уровень украинской журналистики не устраивал. Когда я уволился, решил заняться фотографией. Снимать звезд шоу-бизнеса и свадьбы не хотелось, поэтому я создал студию, которая специализировалась на деловой и корпоративной съемке. Стимулом к съемке карьеров с помощью дрона стали фотографии австралийских солончаков и пейзажей Исландии, которые я видел в интернете. Они выглядели так, будто были сделаны на другой планете. Я смотрел на них и думал, неужели в Украине нет ничего подобного. Оказалось, есть. Мы снимали заводы и комбинаты. Во время работы я заглядывал в карьеры, отвалы и места добычи природных ресурсов, расположенные возле производства. Первую съемку дроном сделал прошлым летом в Кривом Роге. Директор карьера, на котором мы снимали, был так влюблен в свою работу, что показал нам его. Он повел меня в карьер на закате, когда грунт играет разными цветами. С точки зрения промышленности отвал алюминиевой руды — гора мусора. Под ногами она выглядит некрасиво: обычная серая грязь. Но если снимать отвал с дрона, он смотрится живописно, главное — выбрать правильную высоту. Я стараюсь отсекать ненужный контекст, чтобы в кадр не попадала техника, железная дорога, люди. Так в фотографии появляется что-то космическое. Внешний вид карьера зависит от руды, которую в нем добывают, и от размеров. Двух одинаковых карьеров вы не найдете. Перед тем как снимать, желательно осмотреть карьер днем, но фотографировать лучше на рассвете. Цвета объектов, на которые падает утреннее солнце, не такие насыщенные, как вечером, но в них видна вся цветовая гамма. Иногда я специально ехал в другой город, чтобы снять карьер, иногда снимал те, которые принадлежали нашим клиентам. Когда я отправляюсь в командировку, всегда смотрю по карте, какие объекты можно сфотографировать. Закон съемку карьеров не регулирует, то есть теоретически я могу снимать все. Но я не люблю препираться с охраной, поэтому договаривался о съемке с руководством карьера или с пресс-службой. Сотрудники предприятий часто не понимают, зачем вообще снимать карьер с дрона. Когда я присылаю им несколько изображений, они удивляются, что можно так живописно запечатлеть промышленный объект. Фотографируя украинские карьеры с дрона, можно собрать все цвета радуги. Я бы хотел отснять места добычи разного сырья и выпустить фотокнигу.

В 1991 году, разбирая строительный мусор в редакционной фотолаборатории киевских «Известий», украинский фотограф Валерий Милосердов нашёл коробку с негативами — аккуратно подписанными и сложенными в конверты. Среди снимков, которые могли бы оказаться на свалке, обнаружились портреты Фиделя Кастро, первая аэрофотосъёмка Киева и сотни других ценных документов. Автором работ оказалась Ирина Пап. В архиве мастера репортажа снимки начала строительства Чернобыльской атомной станции соседствуют с фотографиями реконструированного после войны Крещатика, а портреты молодого Бориса Патона — со снимками Фиделя Кастро. Супруг Ирины Борис Градов сделал самый растиражированный кадр Гагарина. Он тоже был фоторепортёром, но считался мастером не момента, а постановки, лирики и различных технических приёмов. Bird In Flight публикует часть этого архива украинской фотохроники. Ирина Пап (1917–1985). Фоторепортёр, фотокорреспондент газеты «Известия» в Украине, директор Института журналистского мастерства при Союзе журналистов Украины. Родилась в Киеве. Училась в Киевском институте киноинженеров. После его окончания была направлена на московскую студию кинохроники, во время войны её эвакуировали в Куйбышев (Самару). В 1971 году открыла профессиональную фотошколу в Институте журналистского мастерства. В 1964 году немецкий справочник по истории фотографии отметил её как одну из 20 лучших женщин-фоторепортёров мира. Борис Градов (1908–1988). Фотограф, фотокорреспондент, работал в журнале «Украина». Супруг Ирины Пап. Познакомился с ней в Ужгороде — они работали в редакциях газет. Ирина — в «Советском Закарпатье», Борис — в «Молодёжи Закарпатья». В 1956 году переехал с Ириной в Киев. Среди его самых известных снимков — портреты Максима Горького и Юрия Гагарина. Последний всегда находился на советских орбитальных станциях.

Навесні 2016 року студент Віктор Галушка знайшов негативи фотографій серед мотлоху в покинутому будинку в одному із віддалених сіл своєї рідної Молдови. Ці викинуті фотографії виявилися роботою всього життя Захарії Кушніра, невідомого фотографа-аматора, який помер у 1993 році. Селянин боровся з професійними труднощами за комуністичного режиму, а також із алкоголізмом, і залишив після себе одні з найяскравіших фотографій із сільського життя, які були коли-небудь зняті на плівку. Упродовж останніх трьох років, із дозволу дочки фотографа, яка відкинула роботу батька, назвавши її «сміттям», Галушка зі своїм учителем чистили фотографії й сканували приголомшливу знахідку. А в січні вони оприлюднили фотографії на вебсторінці. Галушка, дописувач Молдовської редакції Радіо Вільна Європа/Радіо Свобода, погодився поділитися з Українською редакцією цими фотографіями і показати своє відкриття одного з найбільших літописців життя за «залізною завісою». Ці фотографії Захарія Кушнір зробив у період між 1950 і 1970 роками в селі Рошієтіч і в його околицях, що за 122 кілометри на північ від Кишинева. Кушніра засудили до трьох років ув’язнення через те, що він вистрелив із рушниці сіллю у крадія овець і поранив його. Після ув’язнення він, учитель за професією, він був змушений працювати в колгоспі. А коли йому виповнилося 43 роки, Кушнір придбав фотоапарат «Любитель-2» і виявив своє справжнє покликання. Після кількох уроків фотографії від свого племінника, Кушнір на велосипеді їздив від села до села і знімав технічно досконалі, та недоречно скадровані фотографії. Фотографії Кушніра унікальні. Вони статичні, бо люди на них позують, але водночас вони вирують життям. Реакція людей на фотографування природна і позитивна, і це свідчить, що фотограф умів привернути їх до себе. Галушка вважає, що Кушнір міг дозволити собі придбати плівку, необхідну для його хобі, частково завдяки тому, що він за гроші робив жителям села фотографії для паспортів та інших документів. Дочка Кушніра, яка померла влітку 2019 року, пам’ятає свого батька, як той кричав п’яний, повертаючись на велосипеді зі своїх фотоподорожей. У молдовських селян гостя традиційно пригощають келихом домашнього вина або й чогось міцнішого. А Кушнір їздив від хати до хати і повертався додому настільки п’яним, за словами його дочки, що діти почали ненавидіти його фотографічні подорожі. І хоча не існує ніяких свідчень про насилля з боку Кушніра, дочка розповідала про «крики» і «неможливу» поведінку батька і казала, що він став алкоголіком через своє хобі. Але також дочка Кушніра говорила про нього як про «романтика», у якого на вилозі часто була причеплена квітка. Коли Галушка розмовляв із дочкою фотографа, вона не була зацікавлена в колекції і назвала фотографії сміттям, яке «нікому не потрібне». Та завдяки кропіткому цифровому архівуванню близько 4000 знімків, які зібрав Галушка зі своїм учителем, цей забутий фотограф із молдовського села, схоже, може стати відомим на весь світ.

Ал Лапковский — отмеченный наградами фотограф, а настоящее время работает в Европе. Такое описание даёт своему проекту Аль Лапковский: «В этой одежде, освещенной голубоватым светом, когда-то был человек». 7,5 часов в день. Столько времени современные дети проводят перед экранами каждый день. Подростки проводят до девяти часов только в соцсетях. Некоторые дети проводят в среднем 7,5 часов перед экранами каждый день. Всё верно — 7,5 часов. Это примерно столько же времени, сколько большинство взрослых проводят на работе каждый день. Подростки проводят до девяти часов в день только в соцсетях. Удивительно, но в среднем каждый человек тратит почти два часа (примерно 116 минут) на социальные сети каждый день, что означает 5 лет и 4 месяца, потраченных за всю жизнь. В настоящее время общее время, проведенное в социальных сетях, превосходит время, затраченное на еду и питье, общение и уход за собой. Осознание того, сколько времени средний человек на самом деле тратит на социальные сети, становится более четким, если сравнить цифру (пять лет и четыре месяца) с одним годом и тремя месяцами, которые мы проведем в течение всей жизни, общаясь с друзьями и семьей в реальной жизни. Мы исчезаем, перестаем существовать, погибаем. Мы не можем представить свою жизнь без синих экранов. Мы засыпаны новостями, обновлениями и статусами. У нас тысячи друзей, и все же мы одни. Мы полупрозрачны, потерялись в голубом свете бесполезной информации и фальшивого чувства принадлежности. Основная цель этого проекта — проиллюстрировать, как мы продолжаем разъединяться с окружающей нас реальностью в любой данный момент и вовлекаемся в то, что, возможно, реально, но не так важно и актуально сейчас; Как мы просто по привычке выбираем чаще смотреть на экран, а не оглядываться вокруг, писать кому-то вместо разговора с человеком, сидящим перед нами; Как наш разум становится глобальным в том смысле, что мы можем вступать в разговор с людьми, которых мы едва знаем, и в то же время игнорировать кого-то очень близкого и реального. Ал работает в самых разных областях и стирает границы между коммерческими изображениями и художественной фотографией. В своем стилистическом подходе Ал получил множество международных наград, в том числе первое место на конкурсе International Photography Awards (IPA) 2018 в категории «Профессиональная реклама/Самореклама» и первое место в категории «Профессиональное портфолио» в Токио. Начав свое фотографическое путешествие в Лондоне в 2003 году, Лапковский всегда был настроен на бесконечные фотографические эксперименты, бросал вызов традиционным представлениям о фотографии и предоставлял зрителю возможность визуализировать подсознание и высвободить силу воображения. «То, что происходит в мире, трудно не втянуть, по крайней мере, в свое искусство. Я не могу это игнорировать,» — говорит Лапковский.

Александр Ранчуков был уличным фотографом, которого не интересовала эстетика стрит-фотографии. Он бежал из города в лес, но не противопоставлял их друг другу. Он бросал вызов советским плакатам, показывая настоящих советских людей и настоящую советскую жизнь. Фотограф Александр Ляпин вспоминает друга, коллегу и знатока украинских улиц. «Александр Ранчуков — автор нескольких книг о Киеве и огромного числа снимков. Ранчуков боролся за сохранение памятников истории и архитектуры, был теоретиком творческой фотографии, мыслителем. А как фотограф он стал летописцем Украины времен позднего СССР. Ранчуков был уличным фотографом, но его почти не интересовала эстетика стрит-фотографии — охота за моментом, поиск уникальной композиции, которая существует доли секунды. Его интересовало типичное, то, что связывает людей его времени в разных городах Украины. Ранчуков писал картину советского бытия — скучного и невыразительного, даже омертвевшего: одинаковые серые улицы, неприглядная одежда, уличная торговля, лужи и грязь. На его снимках — горькая, безысходная пустота. Ранчуков не останавливает мгновение, а фиксирует и так застывшее время, липнущее к эмульсии фотопленки. Александр снимал на уровне глаз — «как видит прохожий» — и не признавал цветной фотографии: «Цвет — это поверхностное видение предмета. Сегодня человек может быть в красной рубашке, завтра в зеленой. Здание можно покрасить в коричневый цвет, завтра в зеленый… Невозможно понять предмет съемки в цвете. Объем, фактура определяет его. Цвет отвлекает, а черно-белый снимок помогает выявить суть объекта , который я фотографирую». Коллеги не всегда понимали, зачем Ранчуков фиксирует «никакое ничто». Этим не похвастаешься на конкурсах, не получишь золотую медаль на выставке. Сам фотограф не верил, что работы будут оценены и востребованы при его жизни. Он осознанно снимал «в стол» — но с удовольствием показывал фотографии всем желающим. «Если снимок получился удачным, возможно, он может заинтересовать кого-то еще. Таким образом, фотография — это мой способ общения с миром, с другими людьми». Мне он признавался, что работает как летописец: потом, через много десятилетий эти черно-белые отпечатки дополнят рассказ о печальном конце СССР, разложение которого так хорошо выражали тусклые улицы городов. Ранчуков верил в светлое будущее страны и говорил, что молодые люди, которые будут жить в довольной, сытой, богатой Украине, благодаря его снимкам смогут узнать, как тут все было раньше. Он хотел показать этой молодежи, как выглядели лица советских людей — совсем иначе, чем на плакатах. Ранчуков вписывал лицо прохожего в окружающую среду, не противопоставляя, не дополняя, а утверждая, что это одно и то же: лица прохожих похожи на тротуары, облезлые стены домов, темные окна с недобрыми «взглядами» мутных стекол. Ранчуков был человеком природы. Он брал палатку, садился на велосипед и уезжал в лес. Находил места, куда люди не доходят, и жил там неделями — старался слиться с окружающим миром, стать его частью. Он не убивал комаров, которые пили его кровь. Как-то фотограф обнаружил рядом с палаткой гнездо шершней и лежбище ядовитых змей. Так они и жили рядом, не беспокоя друг друга. С не меньшей страстью Александр делал городские пейзажи: он снимал улицы ранним утром, в тумане — бродил по пустынным кварталам, пытаясь уловить что-то сверхреальное. Однажды он сфотографировал скамейку в «Софии Киевской» и назвал ее «Место для разговора с Богом»: «…ты можешь прийти, сесть на эту скамеечку — никто тебе не помешает — и поразмышлять: о жизни, о себе, о чем-то важном… Для кого-то это и есть разговор с Богом. Или — медитация». Интересно, что Ранчуков, будучи абсолютно нерелигиозным человеком, часто связывал свои фотографии с именем Бога. Однажды он увидел в фактуре древесной коры, в следах, оставленных короедами, некие знаки, напоминающие буквы или иероглифы. Атеист Ранчуков фотографировал их раз за разом, сделал сотни снимков — он расшифровывал письмена Бога. Глаза фотографа светились, он говорил, что почти понимает эти послания и скоро их объяснит. Пейзажи Ранчукова очень непросты: это не упоение туманами и восходами, а расшифровка посланий и знаков, игра жизни и смерти, антропоморфные и зооморфные образы. Для него это были отражения каких-то глобальных, неосязаемых человеческим разумом процессов. Ранчуков сам иногда удивлялся тому, что увидела его камера, ее неожиданному сарказму. Когда в начале 90-х он торговал своими фотографиями на Андреевском спуске, особенно хорошо продавался снимок, на котором толпа плохо одетых советских мужчин с удивлением и восторгом рассматривала американский автомобиль. Они напоминали австралийских аборигенов, впервые увидевших самодвижущуюся техническую диковинку. Такие сюжеты привлекали покупателей. Ранчуков был в отчаянии от их предпочтений и, несмотря на успех торговли, вскоре ее забросил. В конце жизни он все чаще сбегал в лес — прятался там от города, который разрушался сам и разрушал представление о гармонии в сознании фотографа. Работая в НИИ теории и истории архитектуры, Ранчуков вдоль и поперек отснял Киев и другие города Украины: детали фасадов старых домов, виды улиц и площадей. Когда пару лет назад я был у него дома, мы долго рассматривали фотографии Киева — и он с горечью замечал: этого дома уже нет, этой улицы нет, тут все по-другому. Как-то он показал свои киевские снимки студентам одного из столичных вузов: все они были киевлянами и считали, что знают и любят родной город. Они рассматривали работы и вдруг спросили: а что это за город? Ранчуков опешил: «Этого города больше нет, и жителей его тоже больше не осталось». Собрал фотографии, сказал: «До свидания» — и вышел курить.Когда прощались с Ранчуковым, выступил только один человек — Александр Гляделов. Он произнес одну короткую фразу: «Старый Киев, который любил и снимал Ранчуков, умер, а вместе с ним ушел и Ранчуков».

Меган Маттиуццо живет в городе Гамбург, штат Нью-Йорк, и занимается свадебной фотографией. Ей 29 лет, и недавно она родила своего первенца, которого назвали Истон. Еще до его появления на свет Меган начала подыскивать способ задокументировать это событие. Знакомые фотографы предложили свои услуги, но она решила, что справится и сама. Предварительно женщина позаботилась о том, чтобы на ее камере Nikon были выставлены правильные настройки. Все время, пока у Меган продолжались схватки, ее муж держал фотоаппарат и был готов передать его, когда понадобится. Кроме того, Маттиуццо заранее попросила акушеров выключить верхний свет в помещении и оставить яркую лампу в конце ее кровати, чтобы сделать снимок. После 12 часов схваток Меган в нужный момент взяла камеру и сделала потрясающие снимки новорожденного сына. Она отметила, что роды были болезненными, но желание запечатлеть рождение Истона помогло со всем справиться. «На боль перестаешь обращать внимание, — сказала она в комментарии BuzzFeed. — Это твой сын, это твой ребенок. Видеть его… Я не могу описать это чувство. Ты девять месяцев не знаешь, как он выглядит и кто он. А потом, наконец, увидев здорового ребенка, ты просто вне себя от счастья». Всем женщинам, которые захотят последовать ее примеру, Маттиуццо посоветовала изучить возможности своей камеры, чтобы та не подвела в ответственный момент.

Гран-при восьмого ежегодного конкурса Mobile Photography Awards получила фотограф из Польши Доминика Кошовская. Ее снимки сделаны на мобильный телефон Sony Xperia. Награда традиционно досталась автору группы работ в таких категориях, как "Архитектурный дизайн", "Черно-белое фото", "Цифровое изображение", "Глаз мира", "Пейзаж", "Макро и детали", "Природа и жизнь", "Фотографии людей", "Фотожурналистика", "Портрет", "Силуэт", "Автопортрет", "Уличное фото", "Натюрморт", "Темнота", "Транспорт", "Путешествия", "Водные стихии". Победительница конкура – выпускница факультета графического дизайна Института информационных технологий города Катовице, а также факультета графики Академии изобразительных искусств в этом же городе. Ее работы уже были представлены на десятках выставок по всему миру. "У меня всегда есть телефон, поэтому, когда я замечаю интересную и любопытную ситуацию, я достаю телефон из кармана, и фотография готова. Из-за этого я очень ценю мобильную фотографию", - рассказала Доминика. Победительница отметила, что любовь к фотографии привил ей дедушка, который поведал ей о секретах этого искусства.

Итальянский военный корреспондент и фотограф Роберто Траван несколько лет снимал российско-украинскую войну на Донбассе и жизнь людей в серой зоне. Траван несколько раз посещал Донбасс для создания фоторепортажей, в феврале 2017 года он был в промзоне Авдеевки, одной из самых горячих точек, где, в частности, запечатлел Сергея Кобченко, который героически погиб спустя два месяца и был посмертно награжден орденом "За мужество" III степени. Снимок высоко оценили, дали ему "золото" в номинации "Последний взгляд" престижного конкурса "Tokyo International Foto Awards". В декабре 2018 фотограф посетил Мариуполь и Широкино.Роберто Траван родился в 1965 году в Италии, занимается работой в газетах с 1989 года. Был в составе итальянской армии в Афганистане и Косово, в рамках своей деятельности наблюдает конфликты в Украине, ЦАР, Тунисе, Нагорном Карабахе и Армении.