Куда приводят мечты: почему новая власть движется в сторону социализма и диктатуры

Сюда же следует отнести авиастроительные и уранозаготовительные идеи нового руководства. Словом, сделано достаточно для того, чтобы задуматься над тем, что именно демонстрируют нам люди Януковича, к чему это все может привести и чем это все может закончиться.

Они новые
Несмотря на устоявшееся мнение о «донецких» как о представителях всего отжившего и старого, они демонстрируют новое для украинской политики поведение. «Донецкие» не находятся в оппозиции к самим себе. До сих пор украинская политическая практика состояла в том, что чиновники боролись с некими ветряными мельницами, именуемыми «бюрократами», «олигархами» и еще как­нибудь. Классический пример такого поведения — это Леонид Кучма, который, будучи президентом страны, постоянно возмущался своими чиновниками и безжалостно их критиковал. Это даже помогло ему выиграть выборы 1999 года, когда он был самой жесткой и бескомпромиссной оппозицией самому себе.
Такое поведение настолько привычно, что не вызывает никакого удивления. Но «донецкие» демонстриуют нам другое поведение. Они пытаются представить себя как некую единую команду, которая получила власть и намерена ею воспользоваться в полной мере.
Есть еще один новый показательный момент. Судя по направлению возросшей активности платных интернет-комментаторов, отныне власть считается сакральной категорией. Бытовавшее до сих пор (правда, скорее в неявной форме) мнение о том, что всякая власть плоха, теперь считается еретическим. Неизвестно, удастся ли сделать эту точку зрения массовой, но усилия, прилагаемые в этом направлении, впечатляют. Власть пытается представить дело так, что неограниченные полномочия распоряжаться деньгами и временем сограждан под угрозой применения силы — это некая священная и не подлежащая обсуждению функция. Эта функция теперь освящает деятельность новой власти. В них самих нет ничего особенного, они простые парни, как ты и я, но им «выпала миссия» — примерно так выглядит этот «месседж».

С чем мы имеем дело
Обратите внимание на характер наиболее ярких инициатив новой власти. Лично я не могу отделаться от ощущения, что эти инициативы — из программы Леонида Даниловича Кучмы времен 1994 года. Подходы примерно такие: нужно «дружить» с Россией; нужно решать проблемы корпораций (предоставляя им льготы); чем больше корпорация, тем она важнее и нужнее.
Итак, можно выделить следующие особенности политики новой власти:
1. Корпоративизм. Мир видится как арена взаимодействия корпораций и их объединений. Государства — это тоже корпорации.
2. Личности, а не институты. Типичный пример — газовые соглашения. Вся «проблема» с газом легко решается устранением государства от ее решения и какого бы то ни было участия. Роль государства — правовая защита агентов, покупающих газ, не более того. Однако мы видим другой подход: одни начальники договариваются с другими начальниками, «чтобы был газ».
3. Цель оправдывает средства. Типичный пример — история с коалицией «тушек».
4. Эффективность понимается как формальное устранение «заголовка» проблемы. Например, была проблема с газом, Севастополем и отношениями с Россией. После подписания известных соглашений все осталось как было, кроме «заголовка».
Обобщая, можно сказать так. «Донецкие» — это Леонид Данилович Кучма, которому вдруг пришло в голову взять на себя ответственность за власть, начать выполнять собственную программу и «наводить порядок» так, как он его понимает.

Мотивация
Думаю, не ошибусь, если скажу, что основным стимулом действий новой власти является стабильность. Стабильность — это гарантии доходов членов правящей группы и гарантии привилегий ее бизнесу. Следствием из требования стабильности является идея порядка. От «бардака», который по всеобщему мнению поразил нашу страну, страдают все без исключения. Порядок — это управляемость чиновников. При «порядке» чиновники делают то, что должны делать, идеально координируя свои усилия и не доставляя никому хлопот.

Какистократия
Для того чтобы хотя бы приблизительно спрогнозировать будущее, придется политическую доктрину новой власти наложить на реально существующую социальную систему.
Существующую систему можно охарактеризовать емким и звучным греческим словом «какистократия». По аналогии с аристократией, то есть властью лучших, какистократия — это власть худших. Какистократия — это социальная система, порождаемая нашей практикой. Не мною одним замечено, что многие из нас считают своих сограждан негодяями, с которыми «по-другому нельзя», в итоге все, кто так считает, получают ожидаемое: политико-экономическая власть состоит из худших нас, тщательно отобранных в результате каждодневной селекции. Здесь важно понимать, что реальные социальные системы являются продуктом повседневных действий множества людей, а не их целей, замыслов или тем более деклараций. То есть какистократы, — люди, расположенные на «вершине» нашего общества — являются продуктом нашей регулярной деятельности, тех критериев, которыми мы руководствуемся, когда делаем простой повседневный выбор.
Важнейшей чертой нашей местной какистократии является приоритетная роль статуса как источника возможностей. Украинская мечта состоит в том, чтобы стать начальником. Начальник — это человек, поле возможностей которого зависит от его статуса. Понятно, что одним из источников статуса является государственная должность. Так называемая коррупция — неизбежное следствие такого положения дел.
Теперь легко увидеть, что команда нового президента в ее нынешнем виде является крайне неустойчивой переходной формой.

Небольшое отступление
Пару слов о побочных обстоятельствах, присущих именно этой команде. Это, так сказать, несистемные, персональные обстоятельства. Во­первых, отметим слабость этой команды именно как команды. Цели стабильности и порядка являются сугубо оборонительными. Они не могут быть источником инициатив и роста, не могут быть командообразующими на уровне государства.
Во-вторых, отметим профессиональную и практическую слабость команды. Люди, считающие, что повышение налогов есть ответ на все вопросы во все времена, скажем так, немножко отстали от жизни.
В-третьих, очевидно, что и президент, и его люди испытывают острую потребность в начальнике над собой. Таковыми им видятся big boys из Москвы, Вашингтона или Брюсселя. Иерархическое мышление порождает желание задобрить начальство, что мы и наблюдаем в течение трех последних месяцев. Поэтому простая мысль о том, что чем больше ты «сдаешь» партнеру, тем меньше ты ему нужен, не приходит им в головы. Для новой власти речь идет о начальстве, а не о партнерстве. Если говорить о России, то в президентской команде категорически не понимают, зачем России нужна Украина. Газотранспортная система, Севастополь, таможенный союз, сателлитное государство — все это, конечно, хорошо, но это лишь приятные дополнения к главной цели. А она­то как раз лежит не во внешней, а во внутренней политике России, которая испытывает серьезный кризис жанра. Демократическая альтернатива в Украине — вот то, чего больше всего не желает российская власть. «Вот видите, у хохлов не получилось с демократией». А значит, российский авторитаризм есть пусть кому-то неприятная, но неизбежная закономерность, а не удобная форма реализации частных и групповых интересов. Кстати, России гораздо выгоднее была бы «оранжевая» Юля Тимошенко в качестве президента, тогда бы пропагандистский эффект был бы куда сильнее. Всего этого люди Януковича не понимают, а значит, будут делать ошибки.

Диктатурка
Думаю, нет необходимости рассматривать варианты, когда деятельность нынешней власти увенчается успехом. Жалкий лепет по поводу Сингапура опровергается простым фактом, что, помимо Сингапура, еще около сотни стран предпочитают жить при авторитаризме, но никаких реформ и процветания там не наблюдается. Авторитаризм и процветание скорее антонимы, чем синонимы.
Итак, в результате наложения политической доктрины новой власти на украинскую реальность можно увидеть следующие системные проблемы.
Первая — разность корпораций. «Донецкие» были объединены историей с выборами 2004-го, опасениями преследований и жаждой реванша. Все эти стимулы исчерпались после их победы в 2010 году. Хуже того, представление о государстве как о большой корпорации с директором-президентом во главе, страдает радикальным изъяном. В отличие от обычной корпорации, целью которой является получение дохода, государство является корпорацией по распределению расходов. То есть логически невозможна ситуация, когда все группы давления удовлетворены.
Как это ни парадоксально звучит, защитить свой бизнес «донецкие» могли бы гораздо лучше, если бы продолжали находиться вне государства в роли одной из групп давления.
Совместить индивидуальные цели в рамках общей государственной политики можно, только создав их иерархию. Это означает обычную диктатуру и социализм. Таким образом, первое «устойчивое» состояние, к которому объективно стремится нынешняя власть, — это социалистическая перераспределительная диктатура. Я закавычил слово «устойчивое» потому, что на самом деле, конечно же, это состояние тоже неустойчиво, так как в нем отсутствуют стимулы к предпринимательской деятельности и росту национального богатства. Просто по сравнению с нынешним состоянием социализм может продолжаться куда дольше и его рамки ограничены лишь терпением граждан, наблюдающих собственное обнищание.

Режим Кучмы
Вторая системная проблема — это какистократия. В корпорации «донецких» сегодня подавляющее большинство составляют какистократы, поддерживающие новую власть ради своего статуса и тех возможностей, которые он предоставляет. Статус и возможности абсолютно несовместимы ни с идеей стабильности, ни с идеей порядка. Не может быть порядка и «свободы предпринимательства» чиновников одновременно. Если практика какистократии возьмет верх, то сегодняшние «донецкие» перейдут в привычный нам режим Кучмы.
В итоге, не существует вариантов, в которых «донецкие» сохранились бы как корпорация, полностью контролирующая государство. Либо эта группа перейдет к диктатуре, что означает более чем значительное «прореживание» собственных рядов и своего рода внутреннюю гражданскую войну, либо восторжествует какистократия а­ля Леонид Данилович, в которой «донецкие» просто растворятся.

Текст: Владимир Золотарев, «Контракты»