Последняя грань: что новая власть подразумевает под «непопулярными реформами»

Кому реформу
Реформа — это изменение системы средствами самой системы. Как известно, целое больше, чем сумма составляющих его частей, поэтому, меняя расположение частей, назначая им новые функции, можно получить другое «целое». В этом и состоит идея реформы.
В нашем случае целое — это государство. Вот прямо сейчас мы наблюдаем, как товарищ Барак Обама проводит реформу страховой медицины в США. Предыдущим реформатором этой сферы был, если мне не изменяет память, Билл Клинтон.
Барак Обама сидит внутри государства и переставляет в нем кубики в надежде получить некий результат. Результат этот касается тех, кто находится вне государства, вне его кубиков и винтиков, то есть тех, кто пользуется продуктом государства в виде норм и правил — обычных граждан. Постоянное реформирование — в общем-­то нормальное состояние государства. Всех этих президентов и избирают для того, чтобы они что­то подкрутили и подмазали в государственной машине.
Теперь представим себе, что кубики только кажутся кубиками, а винтики вообще наделены собственным разумом и ведут интриги. Да и «обычных граждан», которые жили бы своей жизнью вне государства, вы не найдете. В такой ситуации реформа приобретает весьма сомнительный смысл. Что именно переставляет реформатор и что из этого получится — никто сказать не может. Именно в такой среде мы живем и с такими реформами мы постоянно сталкиваемся.

Две стороны монеты
Откуда взялась такая среда и почему она именно такова? Дело в том, что в Российском государстве, в орбите которого мы волею судьбы оказались, никогда не существовало полноценного института частной собственности. Российское государство со времен Ивана Грозного строилось по мобилизационному типу. Интересы «центра», будь то царь или ЦК, имели абсолютный характер. Частная собственность находилась под полным контролем «центра» либо вообще формально не существовала, как в СССР.
Это означает, что люди, населяющие такую страну, не распоряжаются своей жизнью. Их «свобода» существует до той поры, пока они не понадобятся государству. Это означает также, что границы между государством и негосударством просто не существует. Такое государство-общество выглядит, как монета. Если посмотреть на него с одной стороны, то оно всемогуще: обладает гигантскими возможностями, контролирует и подавляет индивида, распоряжается его судьбой. С другой стороны, это же государство выглядит полностью бессильным, размытым, неспособным справиться с простейшими задачами, насквозь коррумпированным. В этом случае государство представляется как простой набор чиновников и их окружения, решающих свои собственные вопросы за чужой счет. Однако обе стороны принадлежат одной и той же монете. Они есть причина и следствие друг друга. Заметим, что эта формула монеты применима для любого момента в истории Российского государства.

Экономика. Товары и ресурсы
В обществе, в котором существует частная собственность, продукты, производимые людьми, являются товарами. То есть они свободно обмениваются на другие продукты через средства обмена — деньги. Ресурсы в таком обществе направляются тому, кто готов дать за них наибольшую цену, а именно тому, кто в них в наибольшей степени нуждается. Эти ресурсы и сами являются товаром и затем преобразуются в товары, продаваемые на рынке. Редкость ресурсов оценивается соревнованием покупателей. Это вынуждает их постоянно искать другие ресурсы и более экономно использовать имеющиеся. Надеюсь, в моем описании вы узнали товарную экономику.
В государстве­обществе, где частная собственность существует, в лучшем случае весьма условно, дело обстоит не так. Поскольку здесь нет собственности, то нет и самостоятельных субъектов экономического обмена с собственными интересами. Не совокупность интересов частных лиц, а отвлеченные суждения чиновников — главная движущая сила в такой системе. Государство здесь постоянно занято перераспределением ресурсов. При этом ресурсами является все: люди, сырье, соль, спички, сигареты, лекарства и т. д. Товарами эти предметы становятся лишь в некоторых ситуациях. Редкость ресурсов оценивается административно. Фактически государство игнорирует фактор редкости, пытаясь подменить его своими решениями. Такую экономику хорошо описал российский экономист Симон Кордонский, ее можно назвать ресурсной.

Рынок
Традиционно противопоставляют «рыночную» и «плановую» экономики. Это противопоставление некорректно по многим причинам, в том числе и потому, что в плановой или ресурсной экономике тоже есть свой рынок. На этом рынке происходит административный торг за доступ к ресурсам. На нем больше возможностей имеет тот, кто находится ближе к центрам политической власти. Есть здесь и своя корявая невидимая рука: ресурсы всегда перераспределяются «не так, как нужно», то есть не так, как декларируют власти. Советские газеты, описывающие «отдельные недостатки, которые кое­где еще встречаются» (а точнее, тотально пустые полки магазинов), и современные ленты новостей с их вечным «недозавезли, недополучили, недовыделили» описывают один и тот же процесс действия невидимой руки административного рынка. В отличие от невидимой руки обычного рынка, она не увеличивает национальное богатство, а уничтожает его.

Реформы и порядок
Ресурсная экономика всегда находится в состоянии кризиса. Причина очевидна: ложная идея о том, что ресурсы можно «правильно» перераспределить, игнорируя их редкость. Однако ресурсов всегда не хватает, таково их свойство. Нечто становится ресурсом только тогда, когда является редким. То, что имеется в избытке, ресурсом не является и не подлежит никакому перераспределению.
Вечный кризис иногда входит в состояние полного ступора. То, что работало плохо, вообще перестает работать. Ступор связан также и с тем, что перестает работать сверхидея, которая всегда существует в ресурсном государстве. Необходимо объяснить, ради чего «нужно еще немного потерпеть». Когда в сверхидею уже не верят, начинаются реформы.
Период реформ в жизни ресурсного государства — это лихорадочные попытки воссоздать изначально неэффективное управление, приспособить его к изменившейся ситуации и найти новую сверхидею. Заметим сразу, что в ресурсном государстве в принципе не может быть «хороших» реформ, поскольку здесь нет самой ситуации перестановки кубиков. Государство — это общество, а общество — это государство, поэтому изменить систему средствами самой системы здесь невозможно. «Прогрессивные реформы» всегда будут «половинчатыми» и если и будут давать результат, то не такой, как ожидалось.
Есть еще одна проблема в деле «правильных реформ». Большинство экономических теорий возникли как описание товарной экономики. Они просто не приспособлены для описания других систем. Когда их инструменты применяются к описанию нашей ситуации, они дают странную картину. «Падение производства в 60%», которое фиксируется инструментами мейнстримной экономической науки, было бы катастрофой, если бы наша экономика была товарной. А так вроде как что­то упало, но ничего и не произошло. Даже если допустить наличие потенциальных реформаторов и предположить у них способность провести реформы, то очевидно, что для начала им придется найти пригодные инструменты.
Пожалуй, самое важное для нашей темы — это то, что в период реформ суть ресурсного государства не меняется. Центральная власть слабеет, поэтому перераспределением ресурсов начинают заниматься все от мала до велика: попросту возникает массовое неорганизованное воровство и бандитизм. В такие времена заводится и некая убогая товарная экономика, в которой продается награбленное, однако поскольку перераспределение несовместимо с частной собственностью, роль товарной экономики не очень велика. Опять-таки по причине отсутствия собственности и всегда следующего за ней права товарная экономика не может вытеснить ресурсную.
После того как в борьбе перераспределителей появляются победители и особенно когда им удается найти новую сверхидею, эпоха реформ сменяется эпохой порядка. Перераспределение и присвоение ресурсов вновь становятся регламентированными и упорядоченными.
Жизнь ресурсного государства — это постоянные циклы «порядка» и «реформ». Можно выделить большие и малые циклы и циклики, обнаружить большие и малые реформы и реформочки, но суть от этого не меняется.
Наши люди не любят реформы, так как они всегда связаны с лихими временами и всегда проводятся «за счет трудящихся». Название нашей партии «Реформы и порядок» замечательным образом отражает этот страх. Дескать, у нас будут реформы, но и порядок тоже будет, так что не волнуйтесь, как бы говорит нам своим названием эта партия.

Украина и реформы
Последний известный нам «порядок» — это коммунистический СССР. Его существование закончилось реформами, которые продолжаются до сих пор, — нового «порядка», несмотря на все усилия, пока не наблюдается.
Собственно распад СССР был своего рода первой частью реформы — попыткой экономии за счет сокращения лишних ртов. Республики считали таковыми центр, а центр — республики, и все они радостно избавились друг от друга.
Само по себе это мероприятие, конечно же, не помогло. В последующем каждая республика начала предпринимать свои попытки приспособления к ситуации и искать свой порядок.
По сути, украинские реформы начались довольно поздно: в 1994–1996 гг. Тогда была остановлена гиперинфляция, а у Верховной Рады было отнято право организовывать денежную эмиссию. Но самой главной реформой было появление государственного бюджета и «главного налога страны» в виде НДС для его наполнения.
Однако, как и следовало предположить, эти реформы никак не повлияли на суть ресурсного государства. Несмотря на «приватизацию», частной собственности не возникло. Соответственно, не появилось и других институциональных основ товарной экономики. Я намеренно не употребляю эвфемизма «защита прав собственности». Право имеет безусловный характер. Если его нужно специальным образом «защищать» — значит, его нет.
Сейчас мы живем в смешанной системе. Часть ресурсов становится при определенных условиях товарами. Но если приглядеться к тому, как государство и прежде всего «регулирующие органы» понимают бизнес-деятельность, вы увидите все то же управление ресурсами.
Понятно, что такое модернизированное ресурсное государство тоже не может быть эффективным. Товарная часть экономики неспособна обеспечить устойчивый рост, так как прибыли и издержки в ней определяются не только, а точнее не столько мнением потребителя, сколько успехами владельца бизнеса на административном рынке. Это делает хаотичным и непредсказуемым не только бизнес предпринимателей, но и бизнес тех, кто их «крышует».
Кроме того, бюджетное перераспределение в его нынешнем виде слишком неэффективно. Чтобы выигрывать выборы, нужно делать большие обещания по раздаче благ из бюджета. В результате обещаний в несколько раз больше, чем бюджета. Поэтому для перераспределянтов со всей очевидностью встал вопрос: что делать дальше?

Второй этап
Похоже, что сейчас начинается второй этап украинских реформ — попытки оптимизировать бюджетную систему. Этот процесс, судя по всему, может проходить по трем направлениям.
Первое — сокращение обязательств. Это собственно львиная доля реформаторских обещаний, о которых мы слышим. Медицина, образование и подобные «непопулярные меры» — вот то, на чем будут пытаться экономить.
Однако сократить обязательства — это очень мало. Нужно также уменьшить доступ к административному рынку. Сокращение доступа — это второе направление реформ. Оно будет включать прежде всего политические решения. Ради «стабильности» может быть увеличен промежуток между выборами, и, что еще хуже, выборы разных органов власти опять могут быть объединены. Еще предыдущее правительство Юлии Тимошенко приняло все меры для того, чтобы ограничить возможность появления новых субъектов политического рынка. Регистрация и содержание партий чрезвычайно усложнены, и, как говорят, Минюсту дана прямая «вказивка» не регистрировать новые партии. С этой же целью может быть повышен проходной барьер для попадания в парламент. И, наконец, судебная реформа, скорее всего, тоже будет преследовать цель ограничения доступа к административному рынку и введения более жестких правил для его участников.
Третье направление — наименее вероятное в реализации — состоит в идее «нужно дать заработать людям» и выражается в предложении налоговых каникул для малого бизнеса. Ресурсное мышление предполагает, что сокращение бюджетных расходов должно «компенсироваться» увеличением доходов.
Конечно, любое снижение давления на бизнес — это хорошо. Но в ресурсной экономике налоги имеют довольно условный характер. Государственное вмешательство гораздо шире, чем налогообложение. Налоговые каникулы могут принести результат в товарной экономике, а что они дадут в ресурсной — посмотрим.
В любом случае, если у нового правительства хватит сил решиться на налоговые каникулы, это будет интересный эксперимент. Состоять он будет в ответе на вопрос: способна ли политическая власть самостоятельно отказаться хоть от малой толики своего влияния?

Чем это закончится. Последняя грань
Здесь мы можем только строить догадки. 20 лет нашего опыта показывают, что ресурсная экономика «сама собой» не переходит в товарную. Люди всегда поступают так, как проще, и до тех пор, пока будут существовать возможности получить доходы за счет близости к политической власти, ими будут пользоваться. Наше нынешнее состояние вызвано не только давлением государства на бизнес, но и тем, что сам бизнес с радостью использует это давление. Вспомним аналогию с монетой: государство и общество в нашей стране — суть одно и то же.
Точно так же в существующей системе невозможно «ввести» частную собственность. Частная собственность начинает создавать товарную экономику не тогда, когда она «защищена» государством, а тогда, когда признается всеми, то есть когда правило «не укради» понимается и уважается большинством.
Как видим, реформы есть способ преобразования ресурсного государства в состояние «порядка». Это состояние всегда имеет форму достаточно жесткого авторитаризма. Именно здесь и находится последняя грань, о которой нужно сказать. Дело в том, что любой политический порядок действует до тех пор, пока он поддерживается населением. Легитимность правительства находится только в голове гражданина. Когда легитимность теряется, государство мгновенно растворяется в воздухе, как это было с СССР. Население Украины пока горячо поддерживает существующий режим. Причина в том, что он предоставляет гражданину ясные и простые способы социализации в виде идеи «я начальник — ты дурак». Власть демонстрирует людям, что любой дурак может стать начальником. Именно поэтому она существует: и ты, и я, если сильно захотим, можем стать начальниками, иметь материальный достаток и вволю издеваться над согражданами. Однако авторитаризм означает исчезновение этой возможности. Именно поэтому он требует сверхидею — того, ради чего следует терпеть. А такой сверхидеи пока не видать. Поэтому чем именно закончатся наши реформы, пока совершенно не понятно.

Автор: Владимир Золотарев, «Контракты»