Снег, Попов и права собственности

Право собственности — не то, что назначается, выдается или разрешается, это не бумажка с печатью, а фактическое состояние дел. Возникает оно, как и вся наша деятельность, от факта редкости нужных нам ресурсов. Право собственности в самом широком смысле — это договоренность по поводу того, кто именно использует ресурсы.

Экономистам и техническим специалистам (юристам, бухгалтерам и т.п.) обычно преподают право собственности, как известную триаду владения, пользования и распоряжения. В реальности же все значительно сложнее, в том смысле, что большинство прав собственности существуют не доходя до состояния ярко выраженной, а, тем более, «прописанной в законе» триады. Права собственности — это условие нашей деятельности, мы просто не можем действовать, не имея некоего представления о том, «где чьё». Понятно, что права собственности необходимы только в обществе, Робинзону Крузо они совершенно ни к чему. И, думаю, так же понятно, что права собственности в большинстве случаев существуют в виде негласных договоренностей, поддерживаемых в обществе. Фактически, права собственности — многослойный пирог отношений, в котором формализована (что, кстати, не означает «признана государством») лишь самая «верхняя» часть.

Приведу примеры «многослойности» прав собственности. Берем ситуацию средневековья. Вот лес, принадлежащий лорду, и проживающие рядом крестьяне. Эти крестьяне, в большинстве случаев, могли собирать ягоды и прочие дары природы в хозяйском лесу. С охотой уже было сложнее. С ней возникали проблемы, так как ресурс «зверя» был меньше, чем ресурс ягод, лорд тоже претендовал на него и зачастую требовалось специальное право на охоту. Ну а вырубить или выжечь лес крестьянам уже никто не дал бы.

Теперь примеры общественного признания и договоренностей. Вы сидите на скамейке в парке. Пока вы используете скамейку, можно говорить, что она находится в вашей собственности. Подсядут ли к вам другие люди (будут ли они тоже использовать ресурс, который используете вы), зависит от принятых в данном обществе или в данной местности порядков. Как правило, в «цивилизованном» обществе к вам никто не подсядет или спросят разрешения присесть. А вот, скажем, гопники усядутся и ничего спрашивать не будут.

Как видим, в подавляющем большинстве случаев права собственности регулируются обычаем. Когда же возникает та самая триада владения, пользования и распоряжения, когда возникает потребность формализации?

Приведу такой пример. В Советском Союзе все было государственным, включая дома и квартиры, в которых проживали граждане. Однако граждане имели право использовать эти квартиры. Например, никто не мог прийти в вашу (формально — государственную) квартиру и поселиться в ней. «Незаконное проникновение» в ваше жилье преследовалось по закону, воров и грабителей наказывали. В общем, вы имели полное право не пускать других лиц к себе (использовать ресурс, которым пользуетесь вы). Затем граждане фактически присвоили себе и право распоряжения. Сначала это был «обмен» квартир, а затем и купля-продажа, хотя формально собственником по-прежнему являлось государство. Ну и, наконец, нынешняя ситуация, когда можно говорить и о владении, что предусматривает и право уничтожения объекта (разумеется, не в случае квартиры). Сразу отмечу, в данном случае, говорится о фактически существующем положении дел, в «законодательстве» же о правах собственности огромное количество дыр, но речь сейчас не о них.

Итак, что же произошло? Формальный собственник в лице государства, стал все в меньшей степени использовать ресурс (государственный контроль над личной жизнью граждан ослабевал начиная с 60-х годов 20 века) и потому явочным порядком ресурс перешел к тем, кто им распоряжался в реальности. Заметим, что по мере перехода, право собственности приобретало все больше признаков классической триады, хотя, повторю, государством оно не признавалось.

Мы видим, что право собственности формализуется в зависимости от степени попадания ресурса в «хозяйственный оборот». То есть, квартиры стали «полной» собственностью по мере роста числа доступных ситуаций, в которых они могут использоваться и роста числа людей, желающих это сделать. Чем больше претендентов, чем выше редкость ресурса, тем более формализованными становятся права.

Идем дальше. От чего зависит, кто именно получит право собственности на конкретный ресурс? В обществе, то есть в ситуации, когда ваш доход зависит от способности приносить пользу другим людям, права собственности всегда находятся в движении от тех, кто приносит меньшую ценность к тем, кто способен принести большую используя тот же самый ресурс. Грубо говоря, ваше право собственности постоянно проходит проверку на общественную пользу. Если найдутся люди, способные извлечь большую прибыль из собственности, которой владеете вы, рано или поздно права собственности окажутся у них.

Теперь давайте перейдем к нашему снегу. Вот непроходимый участок дороги, например, двор, засыпанный снегом. Местные жители скидываются на трактор и убирают снег. В данной ситуации они ведут себя как собственники двора. Им необходимо использовать ресурс (дорогу) для того, чтобы попасть из пункта А в пункт Б и они убирают препятствия для этого. Сейчас они — собственники. При этом, формально дорогой владеет государство, а точнее, Попов сотоварищи. Почему тогда они не чистят дорогу? Потому, что их право собственности держится исключительно на принуждении государства. Доход владельца дороги, читай Попова, никак не зависит от того, насколько она используется как ресурс и насколько легко и безопасно добраться по этой дороге из пункта А в пункт Б. Доходы Попова состоят из налогов, то есть принудительно отобранных у населения средств. Опять же, владение им дорогами не проходит никакой проверки на способность приносить пользу обществу, потому, что дороги не продаются. Соответственно, их и не чистят.

Разумеется, это не означает, что «власти» их никогда не будут чистить. Нет, это означает лишь, что мотивация тут совсем другая, исключительно административная. И этого никто не скрывает. Наша власть прекрасна именно своей бесхитростностью. Она не придумывает легенд о налогоплательщиках, или, того хуже, избирателях, а говорит прямо как есть. Вот цитата из Попова. «Я взял на себя обязательства, и я их выполню. А относительно того, насколько профессионально я сделал это, насколько я организовал этот процесс – это уже сделает (выводы), безусловно, и Кабинет министров, и президент», - подчеркнул глава КГГА».

И, нужно сказать, что суть власти такова повсеместно. Это не злой умысел, а обычная экономика: если доход не зависит от способности использования ресурса приносить пользу и если эта способность не оценивается обществом (то есть, ресурсы формально не продаются и не покупаются), то такой ресурс всегда будет использоваться плохо.

Киев, в котором «не убирают» и в котором качество дорог и вообще «коммунального хозяйства» в целом ужасает, отличается от Праги, Лондона или Нью-Йорка не качеством власти, а качеством общества. Тем, насколько оно сильно и насколько власть в своей политической и административной деятельности вынуждена считаться с ним. Сила общества, в свою очередь, зависит от того, насколько велик объем собственности, находящейся в руках частных лиц и насколько свободны и независимы люди, то есть, от того, насколько государство не мешает им распоряжаться собственностью. Воздействие этой силы по природе своей прямо противоположно воздействию толпы, орущей что-то под горадминистрацией. Это воздействие непрямое, оно не осуществляется с целью «а дай-ка я тебя проучу» (хотя и такое бывает). Это воздействие сильно именно тем, что оно с одной стороны регулярно, с другой – неорганизованно. Проще говоря, это ситуация, когда люди предпочитают делать все сами, а не требовать у государства.

У нас такого общества нет. Поэтому для нас куда более актуальным, чем для «развитых стран», является настоящее, а не паллиативное решение коммунальных проблем. Дело не в мэрах и не в «наведении порядка». Если вы хотите, чтобы по дорогам можно было ездить в любое время года — отдайте их в частные руки.